Более того, у нас имеется еще одна система, ориентированная на обучение детей основным аспектам времени. Восприятие времени – осознание временных последовательностей, освоение временных форм глагола, ощущение новизны и синхронности событий. Тем не менее время само по себе едино; собственно говоря, оно представляет собой обмен данными между часами различных видов – наручными, сотовыми, белковыми и прочими, даже люди могут рассматриваться как некая разновидность часов. Ребенок усваивает понятие синхронности, только наблюдая ее воочию. Время начинается со слова – во всяком случае, для маленького человечка.
Почему улетает время
Почему, к примеру, писатель не осознает течения времени? Мы предполагаем, что он полностью поглощен работой, что значит, что, пока он пишет, он не испытывает желания заняться чем-либо еще (например, перекусить или отправиться за покупками) и даже попросту прекратить работу по причине усталости. Однако узконаправленный интерес не препятствует писателю осознавать происходящие вокруг перемены, даже если они сводятся к числу исписанных страниц.
ПОЛЬ ФРЕСС, ПСИХОЛОГИЯ ВРЕМЕНИ
Этот год, как и любой другой, уносится прочь. Пока только июль или апрель, а может, даже еще не февраль, но разум уже забегает вперед, устремляясь мыслями в сентябрь, когда придется снова всерьез заняться школьными или служебными делами, как будто оставшиеся недели лета уже миновали. А может быть, сознание стремится в июнь, словно вся весна пролетела в одно мгновение. Из июня воображению недолго совершить еще один скачок к следующему январю, а оттуда путем нехитрых вычислений легко добраться до всех прежних январей, проведенных в размышлениях о том, как быстро пролетел минувший год. Позади могут остаться и пять, и десять январей; наконец, их может оказаться так много, что вы перестанете помнить каждый месяц во всех подробностях, поместив все сохранившиеся воспоминания в более широкие категории – «между моими двадцатью и тридцатью», «когда мы жили в Нью-Йорке» или «до рождения детей». Потом вам покажется, что точно так же промелькнула ваша молодость – а если она еще не промелькнула, вам не составит труда представить, как жизнь однажды шагнет за черту, за которой начинается ощущение давно прошедшей юности.
«Как же летит время!» – все мы так говорили, и так же говорили за тысячелетия до нас. «Fugit irreparabile tempus», – писал римский поэт Виргилий: время улетает безвозвратно. «Ведь наших дней неудержим полет», – заметил Чосер в конце XIV века в поэме «Кентерберийские рассказы». От разных американских авторов XVII–XIX веков мы узнаем, что время «стремительно летит на крыльях тревог», «несется на быстрых крыльях», «парит на крыльях орла», а также что «время летит, а вечность манит». Задолго до появления английского языка время бежало, подобно волнам, не ожидая кого-либо из нас. Вскоре после нашей со Сьюзен свадьбы мой тесть часто приговаривал сладким голосом с оттенком горечи, пощелкивая пальцами: «Первые двадцать лет пронесутся как не бывало!» Теперь, спустя двенадцать лет, я догадываюсь, что он имел в виду. Однажды Джошуа воскликнул с тяжелым вздохом: «Помните старое доброе время?» – а ведь ему тогда не было и пяти лет. (Для него «старое доброе время» значит несколько месяцев назад, когда ему случилось полакомиться шоколадным кексом.) Я удивляюсь сам себе, когда в который раз замечаю, как часто стремительный бег времени застает меня врасплох. Мне кажется, что еще совсем недавно я крайне редко изрекал: «Как летит время!», но стоит оглянуться назад и сравнить тот период со своей нынешней жизнью, я с ужасом понимаю, что в действительности прошли годы, а я повторяю все те же незамысловатые слова. Куда же подевалось время?
Пролетают, разумеется, не только годы, но и дни, часы, минуты, секунды – но на разных крыльях. Мозг воспринимает течение времени по-разному: временные промежутки длительностью от нескольких минут до нескольких часов воспринимаются иначе, чем те, которые длятся от нескольких секунд до одной-двух минут. Когда вы раздумываете, сколько времени занял визит в супермаркет, или задаетесь вопросом, в самом ли деле часовое телешоу, которое вы только что посмотрели, закончилось позже или раньше обычного, ваше сознание задействует принципиально иные механизмы, чем в тех случаях, когда вам кажется, что стоп-сигнал горит слишком долго, или когда экспериментатор просит вас посмотреть на изображение на компьютерном экране и определить, сколько секунд оно продержится. С годами все обстоит по-другому, но мы поговорим об этом позже.
Точный ответ на вопрос, почему улетает время, зависит от того, о каком времени идет речь, сказал мне Джон Уэарден, психолог из Кильского университета в Стаффордшире, Англия. Последние тридцать лет ученый пытается разобраться в отношении человека ко времени и дать ему определение; в 2016 году он опубликовал книгу «Психология восприятия времени» – популярный экскурс в историю вопроса с обзором отрасли. Однажды вечером я позвонил ему на домашний телефон, когда он собирался смотреть чемпионат по футболу. Я извинился за вторжение. «Ничего страшного, – ответствовал Уэарден. – Честно говоря, мое время не такая уж и ценность. Я мог бы притвориться, что чудовищно занят, но я всего лишь ожидаю начала матча».
Уэарден напомнил, что время не воспринимается непосредственно, как свет или звук. За восприятие света отвечают специализированные клетки сетчатки, которые при контакте с фотонами генерируют нервные импульсы, быстро достигающие мозга. Звуковые волны улавливают крошечные волоски в ухе; их колебания переводятся в электрические импульсы, которые мозг интерпретирует как звук. Но у нас нет специализированных рецепторов для восприятия времени. «Долгое время над психологией довлела проблема поиска органа, воспринимающего течение времени», – сказал Уэарден.
Время приходит к нам по окольным путям; как правило, посредством заполняющего их содержания. В 1973 году психолог Дж. Дж. Гибсон писал, что «время, в отличие от событий, недоступно восприятию»; впоследствии это выражение заложило фундамент для многих исследований времени. Грубо говоря, ученый подразумевал, что время лишено вещественной природы и проявляет себя не как существительное, а как глагол – исключительно в прохождении сквозь множество вещей. Допустим, я описываю поездку в Диснейуорлд: вот Микки, вот Космическая гора, а вот далеко внизу под окном самолета проносятся облака – и мои ощущения от поездки, какой она запечатлена в моей памяти, вновь становятся осязаемы. Но я не в силах пережить поездку и связанные с ней ощущения, не обращаясь к образам, занятиям или мыслям. Чем было бы чтение без слов и наши попытки пробраться сквозь слова?
Время всего лишь слово, которым мы обозначаем поток событий и ощущений сквозь наше сознание.
Формулировка, предложенная Гибсоном, недалеко ушла от размышлений Блаженного Августина. «Избавь меня от бурных возражений; избавь и себя от бурных возражений в сумятице своих впечатлений, – писал Августин. – В тебе, говорю я, измеряю я время. Впечатление от проходящего мимо остается в тебе, и его-то, сейчас существующее, я измеряю, а не то, что прошло и его оставило. Вот его я измеряю, измеряя время. Вот где, следовательно, время, или же времени я не измеряю»
[56].
