Максиму тоже так казалось. Али мог сгодиться в качестве проводника, подсказать оптимальную позицию для стрельбы. Складывалось впечатление, что русского (читай, башкирского) в этом пареньке больше, чем арабского — он предпочитал нетривиальные ходы, нестандартное мышление, не чурался самоиронии. Не так уж часто на Ближнем Востоке попадались люди с таким чувством юмора.
Жилое здание, куда завел его Али, находилось в ближнем тылу сирийских военных. Многоквартирный жилой дом. Население пользовалось газовыми баллонами, которые и жахнули, когда началось светопреставление. Дом выгорел полностью, остались только лестницы и стены. По всем углам лохматилась зола, чернели обугленные кости.
Али первым взгромоздился на шестой этаж, пробежал, пригибая голову, по узкому коридору и распростерся у обломков внешней стены.
— Ложитесь! — прошипел он, махая рукой. — Я могу показать вам десяток мест, откуда наверняка работают снайперы.
Эти слова парня подтвердились сразу. Пуля чиркнула по стене, ушла рикошетом. Им пришлось откатываться в сторону, искать другую позицию для наблюдения.
— Можно на «ты», — сказал майор, приподнимая голову. — Меня Максимом зовут.
— Договорились, — согласился Али. — Ты, кстати, знаешь, что хороший снайпер из американской М-40 может с расстояния километра снести тебе полчерепа?
— Знаю, — сказал Максим. — Из СВД он смог бы это сделать и с тысячи трехсот метров. На той стороне имеются приличные снайперы?
— Из арабов… не сказал бы, — ответил Али, — но там много наемников, в том числе с американскими паспортами. Одни служили в частных военных компаниях, другие продолжают это делать и сейчас. Есть британцы — ветераны SAS, им без разницы в кого стрелять. Они даже вид не делают, что воюют за веру. Есть индийцы, пакистанцы. Недавно наши белого парня расстреляли, удивились, решили, что русский. Оказался украинцем — мастером по стендовой стрельбе. Вот скажи, Максим, эти-то здесь с какого бока? У них же там своя «Сирия», или я чего-то путаю?
— В своей «Сирии» сейчас холодно, — резонно заметил Максим, — и платят жалкие центы. Ладно, что тут у вас? Ты, кстати, приятель, тоже поменьше высовывайся.
— Ладно, смотри внимательно и запоминай.
Бесконечный город простирался на восток. С высоты открывались прямые улицы, заваленные строительными обломками и упавшими деревьями. Подбитая техника, обгоревшие автомобили. Неубранные трупы — преимущественно гражданских лиц. Потери мирного населения в этой беспощадной бойне были на порядок выше военных.
Кое-где мелькали живые люди. Перебежала вооруженная группа, скрылась за развалами мусора.
Показался танк Т-72 — взобрался на гору кирпичей, выплюнул снаряд из жерла, начал пятиться обратно, задним ходом подался за угол, обвалив при этом часть стены. Ретировался он, в принципе, вовремя. Посреди горы, которую только что венчал танк, расцвел огненный лотос. Кто-то «метко» всадил туда гранату из РПГ-7. Обвалилась соседняя стена — она держалась на честном слове. За ней еще одна, а потом и третья — подчиняясь классическому «принципу домино». Над кварталом поднялось облако пыли.
— Какой красивый был город… — пробормотал Али, — все цвело, люди работали, радовались жизни. Но нет, американцам понадобилась еще одна цветная революция. Они затеяли беспорядки, устроили войну — всего лишь потому, что им не понравился наш президент. А сейчас янки вроде ни при чем, с краю они, борются с терроризмом, строят демократию. Шутку слышал? — Али ядовито усмехнулся. — Исламский терроризм придумали для того, чтобы оправдать американский.
Максим улыбнулся. Преувеличено, конечно, но по крупному счету… Не замути американцы непродуманную «арабскую весну», не было бы разоренной страны, руин по всей Сирии, сотен тысяч погибших, дикого радикального ислама, взрывающего все подряд по всему миру. Асад — не подарок ко Дню благодарения. Он уничтожал неугодных, но разве в таких масштабах?
Саддам Хусейн тоже был парень не из приятных, избавлялся от противников своего режима, убил несколько тысяч курдов. Прибыла демократия на ракетах, и еще одна цветущая страна рассыпалась в прах, миллион погибших, кровавая рана на теле планеты, а Америка снова не при делах — ведь хотела как лучше.
Стоит ли поминать Каддафи, при котором люди жили в достатке, имели хорошие квартиры, стабильный доход, социальные гарантии, которые Западу и не снились, но прилетели бомбардировщики, — и где она сейчас та Ливия? Смерть, разруха, страну растаскивают на куски. Каддафи сдерживал незаконную миграцию в Европу — причем вполне успешно. Рухнула страна, убили президента, поток африканских мигрантов хлынул в Европу, но американцы ни при чем, разве можно их в чем-то винить? Они же светочи!
Глаза Максима скользили по однообразному дымящемуся ландшафту. На севере лениво постреливали — боевики «ан-Нусры» заблокировали прорвавшихся военных. Добить окруженцев у исламистов не хватало сил, а правительственные войска не могли изыскать резервы, чтобы вызволить своих.
— Видишь слева семиэтажный жилой дом? Он тянется на весь квартал, стоит на улице Аль-Валид, ее отсюда не видно, — пробормотал Али. — Там тихо. Наши вроде договорились с боевиками, что те через Аль-Валид будут выпускать на запад мирных жителей. Может, и выпускают — им пока хватает кем прикрыться, но очень дозированно, в час по чайной ложке. Могу представить, какой процент боевиков покидает под шумок заблокированную зону. Они ведь все осядут в Сулеймании, в Джамии, ударят в спину, когда накопят силу. А не впускать людей в город мы тоже не можем, большинство из них ни в чем не виновато.
На юге, ближе к аэропорту, шел бой. Там периодически ухали взрывы, протяжный гул гулял по развалинам.
— Наша бригада наступает в квартале Биязет, — пояснил Али, — там старые добротные дома, их строили в начале XX века для зажиточных сирийцев. Каждый дом — это крепость, где можно организовать круговую оборону. Неделю провозятся, не меньше, пока всех дьяволов оттуда выдавят. А они ведь гражданскими прикрываются, детей не брезгуют поднимать, как щиты, когда в атаку идут…
— Нам куда? — спросил Максим.
— Смотри прямо и чуть левее. Отсюда километра три. Район Каннабия. Два высоких здания — у одного часть башни сохранилась. Это деловой центр «Хеврон», про который я говорил. Он на улице Аль-Харунжа. Гостиница «Узрум» слегка правее — через дорогу. Ее отсюда не видно, закрывают соседние здания. Далеко, но весь этот путь надо пройти.
Майор всматривался в мглистые очертания. Действительно далековато. На такси, если без пробок, можно минут за десять доехать. Но где бы взять такое такси? В каждом доме нежелательные глаза и уши, повсюду наблюдатели и соглядатаи. Сотовая связь не действует, боевики общаются при помощи радиостанций, держат на контроле каждый квартал, любой клочок города.
Отменить сухопутную операцию, врезать по зданию ракетами? Отправить вертолеты, истребители — чтобы камня на камне не оставили?
Но Хураши не идиот, в здании не один этаж — а они вряд ли будут совещаться на последнем. Пути отхода явно предусмотрены. Духи подтянут сотню гражданских, окружат ими всю гостиницу, загонят на крышу толпу женщин и детишек.
