— Предложения, Али? — Максим покосился на сирийского коллегу.
— Будем думать, — сказал тот и пожал плечами: — При всей амуниции идти глупо, ста метров не пройдем. Продумаем «маскарад». Без оружия пробрались бы легко, но вы понесете СВД и все, что к ним полагается. Это усложняет задачу. Оружие надо маскировать. А у винтовки длина метр двадцать.
— Это СВДС, — поправил его Максим, — складной приклад, «воздушно-десантный» вариант. В сложенном виде — меньше 90 сантиметров.
— Неужели? — пробормотал Али. — Это упрощает задачу, хотя и не очень. Все равно дура здоровенная. Ты должен подобрать людей, способных изъясняться по-арабски, которые не смотрелись бы чужаками на этих улицах.
— Ты рассуждаешь, как мое начальство, — заявил Рязанов, — а у меня пятнадцать ребят, и хоть бы кто идеально соответствовал этим критериям.
— Автозагар используйте, — сказал Али и хохотнул: — Он помогает — рожи становятся черными, от арабских не отличишь.
— Разберемся. У нас еще целый вечер на обдумывание нашего «безнадежного мероприятия». С тебя маскарадные костюмы, Али. Каким путем собираешься нас вести? Не забывай, что для Хураши ты «умер» — так что должен соответствовать, не бросаться в глаза.
— Я помню. Но об этом знают только Хураши и два дебила из его охраны. Пойдем с рассветом, по улице Аль-Валид.
— У тебя с головой нормально?
— Не всегда, — честно ответил парень, — но сейчас это лучшее, что в нее пришло. Наши будут в курсе, а с остальным мы справимся. Согласен, основная масса населения уходит на запад — от войны. Но есть такие чудаки, что идут на восток. И, не поверишь, не все они хотят примкнуть к террористам. У людей дела, семьи, с которыми они мечтают воссоединиться. Кто-то желает вернуться в свой дом, пусть от него ничего не осталось… да мало ли что?
— Вопрос позволь — личного плана, так сказать? Какой у тебя личный счет?
— Не понял, — Али хлопнул глазами.
— Мой коллега сказал, что у тебя личный счет к радикалам. Не приукрасил?
— А, это… — парень стушевался, как-то побледнел. — Нет, не приукрасил, счет имеется… Это случилось год назад. Ты же знаешь, вокруг Дамаска три года шли бои. Боевики захватывали целые районы, потом мы их отбивали обратно. «Ан-Нусра» контролировала Гуту, районы Дума и Джобар. Игиловцы захватили лагерь Ярмук на юге Дамаска. Пятого декабря они обстреляли из минометов квартал Баб-Тума. Это исторический район, там осели в основном христиане. Мы мусульмане, но жили среди них. Наша квартира была на последнем этаже, мина пробила крышу. Жертв при обстреле было немного, но погибли мои родители, они как раз находились дома. Отец продолжал работать на авиаремонтном заводе, мама шила. Это случилось рано утром, больше никого в квартире не было. Взрыв произошел как раз в спальне.
— Прости, — проворчал Максим, — не знал.
— Потом мы выяснили, что это были игиловцы. С пустыря били из минометов — на кого бог пошлет. Никто не верил, что такое возможно. Пережили все три года, пока в Дамаске шли бои, настала мирная жизнь, обстрелы и прорывы прекращались — и вдруг такое. Родни осталось много. Дяди, тети, у всех семьи, дети. Есть девушка Марьям — красавица, умница, с высшим образованием, из хорошей семьи. Мы собираемся пожениться. А вот родителей больше нет. Мама в последние годы так хотела увидеть Россию, попасть в Уфу.
— Извини, что напомнил.
— Да не напомнил, — отмахнулся Али, — это вот здесь, — он ткнул пальцем в голову. — В черепе сидит, ноет и никуда не выходит. Год уже выгнать не могу. Ладно, майор, давай отползать, да только голову не поднимай. Пойдем планировать… как ты его назвал — «безнадежное мероприятие»?
Глава шестая
В соседнем квартале грохотал на все лады танковый пулемет Калашникова с утяжеленным стволом — штука громоздкая и очень грозная. Он был снят с подбитого или неисправного танка и задействован в уличных боях. Минуту назад все было тихо и почти мирно, и вдруг проснулся этот безумный пулеметчик. Впрочем, стрельба вскоре оборвалась, и снова настала «мирная жизнь».
Здания на улице Аль-Валид были разрушены через одно — уже достижение. В отдельных оконных проемах сохранились даже стекла. Там жили люди! На уцелевшем балконе сохло цветное белье — что смотрелось абсурдно и неправдоподобно. По улице ходили люди в гражданской одежде — не часто, но все же случалось.
На нейтральной полосе даже работала чайхана! Максим не поверил своим глазам — снаружи висела табличка, — пока сам не вошел внутрь. Ничто не остановит жажду предпринимательства! Ему пришлось нагнуться, чтобы не удариться головой об отвалившуюся балку. Помещение недавно выгорело, но это не мешало владельцам заведения возобновить работу.
Здесь имелись столики с короткими ножками, странного вида кушетки — практически вровень с полом. В дальнем углу работала дровяная печь. В чайхане трудились сирийцы предпенсионного возраста — колдовали у плиты, подбрасывали дрова. На стене висели автоматы Калашникова — сорвать их было делом секунды.
Несколько человек сидели в глубине помещения и вели негромкую беседу, словно воры, обсуждающие детали готовящегося преступления. Сновала безликой зыбью невысокая пожилая женщина в платке. Наружу торчал лишь крючковатый нос и цепкие колючие глазки.
Максим вежливо поздоровался по-арабски, присел у окна. Старуха покосилась на него, неохотно кивнула. Посетители тоже глянули через плечо на нового гостя, но быстро потеряли интерес к нему. В этой местности было не принято интересоваться, кто ты и откуда. Не салун на Диком Западе.
Старуха подлила клиентам чай из причудливого алюминиевого чайника с длинным носиком, принесла блюдце с малосимпатичными лепешками. Меню в этом заведении явно не отличалось разнообразием.
Максим принял удобную позу, отодвинулся за край оконной рамы. Он видел часть улицы на западе. Вытянутый холщовый баул пристроил под ноги. Машинально коснулся локтем бокового кармана старенького пиджака — «стечкин» лежал на месте. Выхватить — плевое дело.
Он вынул из другого кармана долларовую бумажку, положил на край стола. Это заметил усатый араб, стоявший за плитой, и что-то бросил старухе. Та кивнула и поволоклась обслуживать клиента.
— Здравствуйте, да хранит Аллах ваш дом и ваше заведение, — хрипло сказал он. — Чаю, пожалуйста, если не трудно.
Старуха пожала плечами и удалилась, не забыв прихватить «универсальную» банкноту. Внешность посетителя ее, похоже, не насторожила. Щетина отросла густая. Загар прочно впитался в кожу. Тюбик с автозагаром тоже не помешал. Теперь Максим выглядел темным, как африканец. Часть лица закрывал козырек потертой бейсболки, подбородок — шарф с клетчатым «палестинским» узором, обмотанный вокруг горла.
Старуха принесла чашку с чаем. В качестве бонуса клиент получил лепешку, которая оказалась суховатой, но вполне съедобной. Максим неторопливо жевал, обжигал губы пряным напитком, который тоже не вызвал нареканий.
