Максим метнулся вперед, ворвался в комнату. Здесь сидели трое мужчин, все степенные, не сказать, что юнцы. Склонились над столом. Карты рисовали? Стенгазету? Творческое объединение «Джебхат ан-Нусра», мать его за ногу! Эти персонажи заголосили и бросились к окну, где треножником стояли АК-74. Майор расстреливал их из «Грача» с глушителем, как мишени в тире — одного, другого, третьего!
Лапунов затаскивал покойного очкарика в комнату, ругнулся, когда тот кобурой зацепился за порожек. Санта-Клаус хренов!
Потом офицеры помогли Али, который едва справлялся со своим здоровяком. Они схватили его и в шесть рук затащили в помещение. Несколько мгновений все трое тяжело дышали, таращась друг на друга. Ох и трудная это работа… Пятеро мертвых, брызги крови. Сколько их здесь еще?
— Идем дальше! — приказал Максим.
Они выскользнули из комнаты и направилась к лестнице. Духи что, поиздеваться над ними решили?! Еще двое боевиков шли им навстречу — полностью экипированные, хоть на рыцарский турнир отправляй!
— Салам, братья, — как же не поздороваться.
Это занятие превращалось в порочную рутину. Духи не успели ответить на приветствие.
Потом Али кинулся наверх. Там могли быть и другие боевики! Он присел за тумбой, которой обрывались перила, вглядывался в глубину коридора, но ничего тревожного пока не обнаруживал.
— Ну, орлы, — проговорил Максим, мельком озирая новых мертвецов.
— Согласись, командир, мы тоже не на свалке найдены, — заявил Лапунов.
Этих покойников прятать было некуда. Да и некогда! Широкий коридор, ни одной открытой двери.
— Где-то у окна, — пробормотал Али и растерянно повертел головой. — Здесь были самые приличные помещения, сюда никогда не пускали простых людей, дневальный стоял с повязкой.
За первой дверью прямо по курсу раздавались голоса, там кто-то монотонно бубнил. Максим остановился, прижал палец к губам, подошел к створке, вежливо постучал, сунулся внутрь.
— Ассолом аллейкум, мир вашему дому, братья… — два выстрела, столько же тел, обагренных кровью.
Кушетка, стулья, стол. На нем еда в пластиковой таре.
Третий дух застыл у окна с широко открытыми глазами.
— Закричишь — выстрелю, — предупредил его Максим. — Где Хураши?
Человек позеленел от страха. Зачем Аллах послал ему такое испытание? Рано еще отправляться в райские чертоги.
— Где Хураши? — повторил майор.
— Там… — Дух сглотнул и покосился на автомат, который был так же недосягаем, как царство божье. — В третьей комнате отсюда.
— Почему не охраняете?
— Мы охраняем… Молились…
Майор колебался, неприятно было стрелять в безоружного человека. За плечом Максима сухо треснул выстрел, и боевик повалился на пол.
— Извини, командир, некогда ждать… — сказал Лапунов, укоризненно покачал головой и сунул пистолет во внутренний карман.
Время поджимало. Недолго эта музыка будет играть…
Али приоткрыл дверь, высунулся в коридор и махнул рукой — пока чисто. Они сделали двадцать шагов по коридору, проигнорировали вторую дверь, приближались к третьей.
— Дуй к окну, проработай план отхода, — шепнул Максим на ухо Али.
Тот понятливо кивнул и засеменил вперед. Стекло было выбито вместе с оконной рамой. В проеме просматривался наполовину разрушенный жилой дом. Наверное, тот самый, в котором засел Ефремов. Али подбежал к окну, высунулся в него почти по пояс.
«А ведь если Серега не спит, то узнает Али, поймет, что мы уже тут», — подумал майор.
— Максим, здесь пожарная лестница, до нее можно дотянуться… Плохих парней пока не вижу, — проговорил Али.
В этот момент отворилась дверь! Первой в коридор выбралась откормленная задница, обтянутая защитными штанами. Потом показался обладатель оной: согнувшийся вопросительным знаком мужчина в полосатой шапке-чалме. Он уходил, сгибаясь в подобострастном поклоне, прижимал обе руки к груди. На спине у него висел коротышка-автомат. Похоже, взбучка удалась.
— Это твой последний шанс, Мухаммед! — доносился из кабинета злобный рык. — Не выполнишь через час, я тебя лично пристрелю, как бешеного пса!
Толчок, ускорение — пока субъект не повернул голову! Майор врезал ему по заднице. Тот с визгом влетел обратно, принялся бороздить носом гладкий пол, устланный старым линолеумом.
Максим вошел следом, вскинул руку с пистолетом. Лапунов и Али дышали ему в затылок. Парень захлопнул дверь.
Раздался сухой щелчок. Вздрогнуло тело на полу.
Немая сцена. Хураши оторвался от тяжелого письменного стола — секундой ранее он сидел на нем, обнимая здоровой рукой больную. На правой стороне его лица пылал синяк. Он нахмурился — не сразу осознал, что к чему, открыл рот, чтобы что-то рявкнуть, вдруг подавился, начал багроветь, надулся, как воздушный шар. Какие знакомые лица!
Попятился Бургуди, стоявший вполоборота, но тоже замер.
— В чем дело? — выдавил Хураши. — Как вы сюда попали? Вы же… — в глазах его заметалась паника. — Нет, не может быть. Вы не станете убивать меня…
Почему, интересно? Максим не давал обета воздержания от ликвидации всякой мрази. И вообще давно подмечено: хочешь убить человека, делай это сразу, не развлекай его задушевными беседами и откровениями. Он дважды надавил на спусковой крючок. Первый выстрел в грудь, второй в голову. Хураши повалился на стол, проехал по нему спиной, сбрасывая на пол рацию, какой-то хлам — и грохнулся с обратной стороны.
Бургуди обмяк, руки его обвисли. Он смотрел на своих палачей с тоской, со злостью, с какой-то звериной обреченностью. Подрагивал безымянный палец на правой руке, обвитый золотым перстнем. Задрожала нижняя губа, отвисла челюсть.
— Нет, послушайте, Аллахом заклинаю… — он мямлил, проговаривал слова как человек, перенесший инсульт. — Не надо стрелять, мы же можем все решить мирно… Я много знаю, я могу принести пользу… — на его лице обрисовалась растерянная улыбка.
Самое противное состояло в том, что этот тип действительно много знал. Но не тащить же его к своим через добрую половину города? Первая пуля согнула Бургуди пополам, вторая распрямила, третья добила и отбросила к окну. На губах его осталась растерянная улыбка.
— Валим отсюда, парни! — распорядился Максим, поджигая бумаги на столе.
Не время выяснять, что в них. Все должно гореть синим пламенем!
Российские спецназовцы и сирийский разведчик выскочили в коридор. Мысль майора работала четко и правильно: окно в торце коридора, пожарная лестница. Союзные войска в лице не спящего Сереги поддержат дружеским огнем!
— Лимонку кинь, — посоветовал командиру Лапунов.
Тоже неплохая мысль. Тем более что приватность этого мероприятия уже летела ко всем чертям! С лестницы неслись тревожные крики, боевики обнаружили трупы своих соратников.
