— Вы серьезно? — изумился Максим, перехватывая ценную штуковину.
— Звоните, говорю же… — Тахир скатился вниз.
Сердце майора заколотилось. Он сполз по склону, сжал аппарат до ломающей судороги, второй рукой заткнул ухо.
— Рязанов, это ты? — Голос подполковника Авилова дрожал и срывался. — Какого хрена?! Что происходит?
— Технические неполадки, Даниил Александрович! — Он не верил своим ушам. — Не до этого, потом будете мозги пилить! Все живы, но это скоро кончится! С нами шестеро гражданских! Улица Альджар, в двух кварталах от площади Сахрим! Адрес не могу сказать, но это одиноко стоящее здание — слева, если смотреть от вас! У здания фонтан, сквер, большой пустырь! Мы долго не продержимся, товарищ подполковник, они сейчас пойдут!
— Держитесь, майор! — Можно представить, как взмок от волнения подполковник. — Вы обязаны выстоять. Я все понял. Мы сейчас же примем меры!
Они держались. Вцепились в эту землю, как в родную, озверело сопротивлялись. Основная атака шла с востока и юга. Высунулся гранатометчик и повалился, не успев произвести выстрел. Успел другой. Все распластались, вжались в землю и бетон. Взрыв прогремел на юго-восточном углу, обрушилась часть стены, Лапунов и Ефремов откатились в разные стороны, заразительно матерясь.
Боевики пошли вперед, залегли, стали перебегать, падали один за другим. Неподвижных тел становилось все больше. Живые прятались за мертвыми, вели прицельную стрельбу.
Поднялись десятка полтора, ринулись вперед, раздирая глотки. Пули рвали конечности, бронежилеты — не важно, что не убили, главное, из строя вывели! Семеро подбежали на критическую дистанцию. Но им навстречу уже неслись гранаты, рвались чуть не под ногами. Летели части тел, хрипели раненые. Троим удалось откатиться, залегли в фонтане, где начали горланить, как обиженные вороны.
Али монотонно стрелял, кричал, что атака вялая, но нечисть скапливается под дальними стенами — и только Аллах ведает, во что это выльется! Потом он захрипел, стал стонать, что, кажется, ранен, кровь льется ведрами… Когда остальные всполошились, парень стыдливо замолчал и выдал «опровержение». Мол, прошу прощения, товарищи офицеры, царапина, пуля клок кожи выдрала с плеча, но все равно кровь — самая настоящая!
Основная драма разыгрывалась на южной стороне. Ожили развалины, снова повалила нечистая сила. Гранатометчики стреляли из глубин руин — сообразили. Первым выстрелом они поразили своих же, бегущих в атаку. Вторая граната едва не влетела в здание. Она рванула перед бруствером, повалилась балка, за ней какая-то скособоченная конструкция.
Лапунов потерял автомат, скатился вниз, стиснул голову, выбивал звон из ушей. Потом полез обратно, выкопал из глины оружие…
Атака была страшна и беспощадна. Боевики бежали рваной шеренгой, орали что-то непотребное. Спецназовцы вели огонь, выбрасывали пустые магазины. Никто не дрогнул — отступать-то некуда! Когда расстояние сделалось критическим, они вновь пустили в ход гранаты, заставили противника вжаться в землю. Боевики отбегали, стреляя наобум, катались по пыли. Потери в их рядах были ужасные. Но они не отступались — лезли снова, как упрямые ослы.
— Притихли что-то наши гражданские! — выкрикнул Ефремов. — Совсем затосковали, наверное. Может, им песню веселую спеть?
— Пой, светик, не стыдись! — заявил Максим. — Только без отрыва от производства!
Лапунов завыл что-то на мотив похоронной песни «Ты знаешь, как хочется жить!» — и хлестнул такой очередью, что разом опустошил весь магазин!
Хлынула третья волна — боевики решили довести это дело до полного «логического» абсурда! Они шли в полный рост, стреляли из автоматов, швыряли гранаты, не обращая внимания на то, куда летят осколки. Их встречали в упор, укладывали гроздьями, но они все шли и шли…
Могучий рев перекрыл пальбу и взрывы! Вертолет «Аллигатор» КА-52 свалился как снег на голову! Грохот заложил уши, тень закрыла солнце. Продолговатое туловище мощной боевой машины прошло на малой высоте.
Наводчик-оператор пустил в ход все, что имел в наличии. Заработала пушка калибром 30 мм, вырвались из контейнера неуправляемые ракеты «воздух — земля», грохнулись несколько авиабомб. Загрохотал крупнокалиберный пулемет. «Аллигатор» с ревом убрался, начал разворачиваться.
Все пространство вокруг осажденного здания обросло пеленой разрывов. Пыль и дым валили столбом, падали строительные конструкции, хороня под собой скопившихся боевиков. Защитники этого вот «дома Павлова» скатывались в воронку, складывались, затыкали уши.
Вертолет зашел на второй круг. Снова огненный шквал, хаос, смерть! Пылающее кольцо опоясало здание — своеобразный магический круг. «Аллигатор» завис в воздухе, и снова в игру вступил пулеметчик: он сыпал бронебойно-зажигательными, добивал тех духов, которые еще не умерли, крошил кирпичные стены. «Чистовая обработка» — вплоть до самой канализации!
Воздух раскалился, как в печке. Экипаж демонстрировал вершины профессионального мастерства. Потом пилот рванул машину вверх, предохраняясь от неприятельских ПЗРК.
Рев раздвоился, образовался еще один. На пустырь с западной стороны чуть не спикировал второй вертолет — теперь уже банальный Ми-8ТВ, то есть транспортный, вооруженный. Машина старенькая, но весьма боевитая — неоднократно модернизированная, с бронированной кабиной, защитой двигателей. На вооружении — пулемет и четыре пусковых контейнера НАР на пилонах.
Машина плюхнулась на свободный от мусора пятачок. Работал пулеметчик, поливал свинцом строения к западу от здания. Пилот не заглушил двигатели, винт вращался, учиняя на пустыре энергичную «мусорную» круговерть.
Максим что-то орал, но такую хрень разве перекричишь? Люди сами вникали в происходящее, высовывались из подвала. Расталкивая родителей, пулей вылетел Амир, завертелся как юла. Показались русские женщины, обе робко улыбались — мол, правильно мы поняли?
Все на пустырь! Майор гнал народ из воронки, бежал сам, замыкая процессию. Человек в проеме вертолета яростно сигнализировал: быстрее, еще быстрее!
В развалинах оставались живые боевики. Они начали было беспорядочно стрелять, но снова им на головы спикировал «Аллигатор», забросал остатками боекомплекта. В горячем дыму было нечем дышать.
Вертолетчик выбросил трап, помог людям подняться. Беглецы по одному исчезали в чреве машины. Максим забрался туда последним и невольно обернулся — какая же Хиросима, черт ее подери…
Машина резко взмыла в небо. Ее бросало в стороны, корпус трясло. У Максима жутко кружилась голова. Тамару рвало — не страшно. Потом ей станет легче.
В иллюминаторе клубился серый дым. Вскоре в нем стали проявляться здания — они стремительно отъезжали, возникала панорама многострадального города. Разрушенные кварталы, взорванные дороги, фигурки людей…
Пилот бросал машину по вертикали — возможно, уходил от выстрелов ПЗПК или просто перестраховывался. Ничего, слава богу, полет нормальный.
