– Стало быть, это и есть Саманта Бойд, – говорит Куп.
– Собственной персоной.
Глядя на него через стол, я наблюдаю, как он смотрит на Сэм в дальнем углу кафе.
– Что-то не так?
– Нет, я просто не могу оправиться от удивления, – отвечает он, – никогда не думал, что она вот так объявится. Это все равно что увидеть привидение.
– Меня ее появление тоже удивило.
– Она совсем не такая, как я ожидал.
– А чего ты ожидал?
– Более жесткого человека, что ли. Тебе не кажется, что на той школьной фотографии она выглядит иначе?
Я могла бы сказать Купу, что Сэм совсем другая, что она специально ради меня сгладила острые углы, чтобы произвести на него впечатление. Но я молчу.
– Вчера я немного почитал о том, что случилось тогда в «Найтлайт Инн», – говорит он, – даже представить себе не могу, через что ей пришлось пройти.
– Да, жизнь обошлась с ней сурово, – говорю я.
– Как вы с ней поладили?
– Отлично. А вот с Джеффом они не на одной волне.
Куп позволяет себе слегка улыбнуться.
– Не скажу, что меня это удивляет.
– На самом-то деле тебе нужно знакомиться с Джеффом. Сэм – это временно, а вот Джефф, нравится тебе или нет, со мной надолго.
Не знаю, зачем я это сказала. Как-то само собой выскочило. Слабая улыбка на лице Купа в то же мгновение исчезает.
– Но спасибо тебе, что приехал, – чувство вины смягчает мой тон. – Это очень благородно, но я начинаю чувствовать себя обузой.
– Ну какая же ты обуза, Куинси? Ты никогда ей не была и никогда не будешь.
Куп смотрит на меня своими невероятными глазами. Я провожу пальцем по синяку на щеке, пытаясь понять, не высмотрел ли он эту неприметную розовую линию на скуле. Отчасти я надеюсь, что он об этом спросит, тем самым предоставив возможность выдать заранее заготовленную ложь: «Что? Ах, это! Ерунда, о дверной косяк ударилась». Но, к моему разочарованию, он через мое плечо смотрит на Сэм, которая как раз возвращается к нам с дымящимся кофе в руке. Проходя мимо писателя, она случайно задевает стол, и кружка опасно кренится.
– Ах! Простите! – восклицает она.
Тот поднимает голову и улыбается.
– Ничего страшного.
– Хороший ноутбук, – замечает она.
Потом усаживается рядом со мной, окидывает Купа беглым взглядом и говорит:
– Я представляла вас иначе.
– Хуже или лучше? – спрашивает он.
– Уродливее. Но явно ошибалась.
– Значит, вы и раньше знали, кто я такой?
– Разумеется, – говорит Сэм, – как и вы знали, кто я такая. Вот оно, могущество интернета. Теперь ни у кого нет секретов.
– Вы поэтому исчезли?
– Главным образом, да, – отвечает Сэм, – но теперь снова вернулась в мир живых.
– Это точно.
В голосе Купа сквозит нотка недоверия, как будто его не убеждает нарочитая благовоспитанность Сэм. Он откидывается на стуле, склоняет набок голову и окидывает ее точно таким же оценивающим взглядом, как перед этим она его.
– Почему вы решили вернуться?
– После случившегося с Лайзой я подумала, что смогу поддержать Куинси, – отвечает Сэм и тут же добавляет, – если, конечно, она в этом нуждается.
– Куинси не нужна помощь, – заявляет Куп с таким видом, будто я не сижу прямо перед ним, будто я превратилась в невидимку, – она сильный человек.
– Но я-то этого не знала, – говорит Сэм, – и поэтому приехала.
– Вы надолго приехали?
Сэм беззаботно пожимает плечами:
– Может быть. Я еще не решила.
Я делаю глоток чая. Слишком горячий – жидкость обжигает язык. Но я все равно продолжаю пить, в надежде, что боль избавит меня от раздражения, вновь пробивающего себе путь к затылку. На этот раз оно вырастает до размеров отпечатка пальца на коже головы.
– Сэм взяла себе другое имя, – говорю я, – именно поэтому ее никто не мог найти.
– Правда?
Брови Купа удивленно ползут вверх. Я жду, что он вот-вот прочтет лекцию наподобие той, которую когда-то адресовал мне, услышав о моем намерении поменять имя. Но вместо этого он говорит:
– Я не буду спрашивать, ни где вы скрывались, ни под какой фамилией теперь живете. Надеюсь, что со временем вы доверитесь мне и расскажете все сами. Единственное, о чем мне хотелось бы вас попросить, это связаться с близкими и все им рассказать.
– Но семья была одной из причин моего исчезновения, – спокойно отвечает Сэм, – у нас и до «Найтлайт Инн» были напряженные отношения, а после все стало еще хуже. Я, конечно, их люблю и все такое прочее, но некоторые семьи просто не могут быть вместе.
– Я мог бы сам связаться с ними от вашего имени, – предлагает Куп, – просто сообщить, что у вас все в порядке.
– Не могу вас об этом просить.
Куп пожимает плечами.
– Вы и не просите. Я сам предложил.
– В вас говорит истинный слуга народа, – говорит Сэм, – вы работали только в полиции?
– Не только. Я был военным. Моряком.
– По-настоящему воевали?
– Бывало, – Куп отводит взгляд и смотрит на мир за окном, чтобы не смотреть ей в глаза. – В Афганистане.
– Черт! – восклицает Сэм. – Наверняка повидали немало дерьма.
– Повидал. Но говорить об этом не хочу.
– Значит, у вас с Куинси есть что-то общее.
Куп отворачивается от окна, но смотрит не на Сэм, а на меня. Его лицо опять принимает какое-то непонятное выражение. Будто на него вдруг накатывает тягучая, всепоглощающая тоска.
– С душевными травмами каждый справляется по-своему, – произносит он.
– И как со своими справляетесь вы? – спрашивает Сэм.
– Езжу на рыбалку, – отвечает Куп, – охочусь. Много хожу пешком. Как типичный пенсильванский парень.
– Помогает?
– Обычно да.
– Пожалуй, мне тоже стоит попробовать, – говорит Сэм.
– Я с удовольствием как-нибудь возьму вас с Куинси на рыбалку.
– Куинси была права, вы действительно супер.
Она тянется к Купу через стол и сжимает его руку. Он не противится. Мое раздражение все растет. Плечи охватывает напряжение, пробиваясь сквозь ватный слой «Ксанакса». Мне хочется принять еще одну таблетку. Как бы не превратиться в женщину, которая нуждается в такой вот второй таблетке.
– Мне нужно в туалет, – говорю я, хватая со стола сумочку, – ты со мной, Сэм?
