– Я единственная, кто тебя знает. Ты боец. Человек, который сделает все что угодно, чтобы выжить. В точности как я.
Я пытаюсь вырваться из ее тисков.
– Я не такая, как ты!
– Ты Последняя Девушка, мать твою! – говорит Сэм. – Я потому и пошла к Джоне Томпсону, чтобы ты больше не пряталась. Чтобы наконец стала с достоинством носить заслуженное имя.
Ее лицо так близко, что у меня перехватывает дыхание. Будто огонь, она высасывает из комнаты весь кислород.
Я отпихиваю ее, отвовевывая достаточно пространства, чтобы повернуться. Сэм хватает меня за руку и тянет на себя. Другой рукой я шарю по стойке, пытаясь что-нибудь нащупать. Пальцы натыкаются на мерные стаканчики, потом из моей руки выскальзывает ложка и падает на пол. Наконец рука хватает еще какой-то предмет, я сжимаю его, вихрем поворачиваюсь к Сэм, размахиваю им и выставляю перед собой.
Она вскрикивает, пятится, падает на пол и прижимается к дверце шкафчика.
Я иду на нее, смутно осознавая, что она без конца повторяет мое имя. Голос ее далекий и бесцветный, будто она пытается докричаться до меня с глубокого колодца.
– Куинни!
Теперь он звучит так громко, что содрогается шкафчик. Так громко, что звук пронизывает окутавший меня туман ярости.
– Куинси, – говорит Сэм, теперь уже шепотом, – пожалуйста.
Я опускаю глаза.
Моя рука сжимает нож.
Я выставила его вперед. Плоская грань снопами искр отражает потолочные лампочки.
Дрожащая рука выпускает нож.
– Я не хотела.
Сэм сидит на полу, свернувшись калачиком, касаясь коленями лямки фартука. Она трясется, будто в припадке.
– Клянусь, я не собиралась причинять тебе вред, – говорю я, глотая слезы.
Рассыпавшиеся волосы закрывают ее лицо. Я вижу рубиновые губы, пуговичку носа и один глаз, поглядывающий на меня из-за прядей, – горящий и испуганный.
– Кто ты, Куинси? – говорит она.
Я качаю головой. Я не знаю.
26
Воцарившуюся в комнате тишину разрывает доносящийся от входной двери звонок домофона. Кто-то ждет внизу. Когда я нажимаю кнопку связи, в квартиру врывается резкий женский голос.
– Мисс Карпентер?
– Да.
– Здравствуйте, Куинси! – произносит он. – Это Кармен Эрнандес. Прошу прощения, что явилась к вам без приглашения, но мне нужна буквально пара минут.
Вскоре детектив Эрнандес, в элегантном сером блейзере и красной блузке, переступает порог столовой. Когда она садится, на правом запястье позвякивает браслет – дюжина небольших подвесок на серебряном ободке. Возможно, подарок мужа на годовщину свадьбы. Или вознаграждение, которое она преподнесла себе сама, устав ждать, когда это сделает он. В любом случае, выглядит симпатично. Моя более нахальная субличность попыталась бы его украсть. Я представляю, как смотрю на эти подвески и вижу в них двенадцать разных версий себя.
– Вам удобно сейчас разговаривать? – спрашивает она, хотя и сама знает, что нет. Кухня видна любому, кто пройдет из прихожей в столовую. Она вся забрызгана вязкой смесью теста и яичных желтков. Но даже если бы детектив каким-то образом ее не заметила, прямо напротив нее сидим мы с Сэм – все в муке и потеках яиц.
– Не беспокойтесь, все в порядке, – отвечаю я.
– Вы уверены? У вас взволнованный вид.
– Такой уж день, – я улыбаюсь жизнерадостной улыбкой, сверкая зубами и деснами. Мама мной гордилась бы. – Вы наверняка знаете, какое безумие бывает на кухне.
– У меня муж готовит, – говорит Эрнандес.
– Повезло.
– Зачем вы здесь, детектив? – спрашивает Сэм, заговорив впервые с того момента, как зазвенел домофон. Она заложила за уши волосы, чтобы от Эрнандес не ускользнул ее тяжелый взгляд.
– У меня возникло несколько дополнительных вопросов в деле о нападении на Роки Руиса. Ничего серьезного, но я должна сделать все, что предусмотрено процедурой.
– Мы уже вам все рассказали. – Я стараюсь не выказывать охватившего меня беспокойства. Очень стараюсь. И все же в каждом моем слове таится тревожный призвук. – Нам правда больше нечего добавить.
– Вы в этом уверены?
– Абсолютно.
Детектив достает из блейзера блокнот и пробегает его глазами. Брелоки на ее браслете позвякивают.
– Но у меня есть двое свидетелей, утверждающих обратное.
– В самом деле? – говорю я.
Сэм не произносит ни слова.
Эрнандес что-то быстро строчит в блокноте.
– Один из них мужчина-проститутка, работает в саду Рэмбл рядом с озером, – говорит она, – его зовут Марио. Минувшей ночью его доставил в участок полицейский в штатском. Это ни для кого не стало сюрпризом, на его домогательства жаловались множество раз. Когда наш парень спросил Марио, не заметил ли он чего-нибудь необычного в ночь нападения на Роки, тот ответил отрицательно. Но при этом сообщил, что видел нечто странное днем ранее. В парке сидели две женщины. Примерно в час ночи. Одна из них курила. И угостила его сигаретой.
Я его помню. Красивый парень в коже. Когда детектив о нем рассказывает, я волнуюсь все больше и больше. Для этого у меня есть все основания. Сэм с ним разговаривала. Он видел наши лица.
– По моей просьбе он опознал этих женщин, – говорит Эрнандес, – и назвал вас.
– Откуда он нас знает? – спрашивает Сэм.
– Видел в газете. Я полагаю, вам известно, что недавно вы попали в заголовки новостей.
Я держу руки на коленях, чтобы их не могла увидеть Эрнандес, нервно сжимая в кулаки. И стискиваю тем сильнее, чем дольше она говорит.
– Да, помню такого, – говорю я, – он подошел к нам, когда мы сидели в парке.
– В час ночи?
– Это запрещено? – спрашивает Сэм.
– Нет, просто не совсем обычно. – Склонив голову набок, детектив Эрнандес смотрит на нас. – Особенно если учесть, что вы были там две ночи подряд.
Я так сжимаю кулаки, что предплечья отзываются болью. Я пытаюсь расслабить их, палец за пальцем.
– Мы рассказали, почему мы там были, – говорю я.
– Выпивали, так ведь? – говорит Эрнандес. – А в ту ночь, когда вас видел наш жиголо Марио, вы занимались тем же?
– Да, – пискляво отвечаю я.
Мы с Сэм смотрим друг на друга. Эрнандес опять царапает что-то в своем блокноте, нарочито зачеркивает и пишет что-то другое.
– Вопрос снят, – говорит она, – а теперь давайте перейдем ко второму свидетелю.
– Еще одна шлюха мужского пола? – спрашивает Сэм.
Но детективу Эрнандес не смешно. Она хмурится, отвечая:
