К «Сосновому коттеджу».
Это было последнее, что видела Куинси, перед тем как ее без остатка затопили боль, страх и тоска. Взор заволокло черными тучами, закрывшими собой весь мир. Она закрыла глаза, приветствуя забвение, и отдалась во власть тьмы.
37
Джона умоляет позволить ему пойти со мной в квартиру, но я ему не разрешаю. Он говорит, что это опасно, и это действительно так. Вместе с тем, его присутствие только еще больше осложнит ситуацию. Этот вопрос должны решить я и Сэм.
Или Тина.
Или кто она там, мать ее.
Я переступаю порог, снова соблюдая осторожность. И снова надеюсь, что ее нет.
Но она здесь. В прихожей я слышу, как в ванной льется вода. Сэм стоит под душем. Я подхожу к двери, замираю и стою так до тех пор, пока не начинаю что-то слышать. Кашель. Она прочищает измученное сигаретным дымом горло. Вода продолжает литься.
Я бросаюсь в ее комнату, где в углу все так же прислонился к стенке рюкзак. Открыть его я не могу, у меня слишком дрожат руки.
Я делаю несколько глубоких вдохов, отчаянно жаждая «Ксанакса», хотя и знаю, что мне нужна ясная голова. Но моя зависимость все же побеждает и выталкивает меня на кухню, чтобы я бросила в рот одну таблетку. Затем я хватаю бутылку виноградной газировки и пью до тех пор, пока она не проскальзывает по пищеводу вниз.
Вооружившись должным образом, я возвращаюсь в комнату Сэм. Теперь мои руки мне подчиняются, и рюкзак легко открывается. Я копаюсь в нем, вытаскиваю ворованную одежду, черные футболки, поношенные лифчики и трусы. Потом появляется бутылка бурбона – новая, даже еще не откупоренная. Она с глухим стуком падает на пол и катится к моим коленям.
Наконец я нащупываю то, что спрятано на самом дне. Щетка для волос, дезодорант, пустой пузырек из-под лекарств. Смотрю на этикетку. «Золпидем». Не «Анитрофилин».
Нахожу «Айфон», позаимствованный Сэм из моего потайного ящичка. Тот самый, что я украла в кафе. Он выключен, скорее всего, сел аккумулятор.
В самом низу пальцы натыкаются на холодные глянцевые страницы. Журнал.
Я выдергиваю его, переворачиваю и смотрю на обложку. Номер «Тайм», потрепанный, со скрепленными степлером страницами, которые вот-вот отвалятся. На обложке ветхий мотель, окруженный полицейскими машинами и небольшими сосенками, увитыми испанским мхом. Заголовок, выбитый красными буквами поперек шиферно-серого неба, гласит: Ужас в отеле.
Тот самый номер «Тайм», который я жадно читала в детстве, трясясь под одеялом, со страхом ожидая кошмарных снов. Я быстро листаю страницы и нахожу ту, которая в детстве так меня пугала. Это еще одна фотография, сделанная в номере мотеля. В открытую дверь виднеется белое пятно – прикрытая простыней жертва.
Рядом с ней узкой колонкой начинается текст:
Сначала ты думаешь, что такое случается только в кино. Что в реальной жизни быть не может. И уж в любом случае не с тобой. Но это случилось. Сначала в студенческом женском клубе в Индиане. Потом в мотеле во Флориде.
Отрывок отзывается в моей голове чем-то знакомым. Как поцелуй дежавю. Не из детства, хотя я тогда наверняка его читала. Это недавнее воспоминание.
Точно те же слова сказала мне Сэм в первую ночь своего пребывания здесь. Разговор по душам. Бутылка бурбона, переходящая из рук в руки. Ее искренний монолог о событиях в «Найтлайт Инн».
На самом деле оказавшийся куском дерьма, слово в слово содранным с журнальной статьи.
Я запихиваю вещи Сэм обратно в рюкзак. Все, кроме журнала, способного стать оружием против нее, и украденного «Айфона», который можно использовать против меня.
Журнал скатываю в трубочку и зажимаю под мышкой, телефон сую за пазуху и фиксирую лямкой лифчика.
Убедившись, что комната выглядит так же, как раньше, я бегу на кухню, хватаю виноградную газировку и сажусь за ноутбук. Открываю его рывком, захожу на «Ютьюб» и вбиваю в поисковой строке «Интервью с Самантой Бойд». В ответ получаю сразу несколько ссылок на различные версии единственного интервью, которое Сэм дала тележурналистам. Все они выложены фриками, которые ведут сайты о реальных убийствах.
На экране та же ведущая, которая когда-то подсунула мне под дверь бумажку, пахнущую духами «Шанель». Выражение лица доброжелательное – маска беспристрастности. Если ее что-то и выдает, то только глаза. Черные и алчные. Как у акулы.
Молодая женщина, которой она задает вопросы, сидит спиной к камере, не попадая полностью в кадр. Зрителю виден только ее силуэт. Девушка, едва вышедшая из подросткового возраста. Изображение размыто, чтобы ее нельзя было узнать.
– Саманта, – спрашивает ведущая, – вы помните, что случилось с вами той ночью?
– Конечно помню.
Этот голос. Он звучит совсем не так, как у той Сэм, которую я знаю. У Сэм, которая сейчас дает интервью, он не такой звонкий, дикция не такая четкая.
– Вы часто об этом думаете?
– Очень, – отвечает сидящая в студии Сэм, – я думаю о нем постоянно.
– Вы имеете в виду Келвина Уитмера? Мешочника?
Темный силуэт экранной Сэм кивает и говорит:
– Знаете, я до сих пор вижу его перед собой. Когда закрываю глаза. Он вырезал в мешке отверстия для глаз. Плюс маленькую дырочку над носом, чтобы дышать. Никогда не забуду, как от его дыхания подрагивала ткань. У него на шее была проволока, фиксировавшая мешок.
Эти слова она тоже украла. Произнесла их при мне, будто в первый раз.
Я возвращаюсь в начало ролика. Когда мисс «Шанель № 5» вперивает в экранную Сэм взгляд своих акульих глаз, у меня начинает кружиться голова.
– Саманта, вы помните, что случилось с вами той ночью?
Я моргаю, на глаза вдруг наваливается усталость.
– Конечно, помню.
Голоса в компьютере отдаляются и теряют внятность.
– Вы часто об этом думаете?
Тело цепенеет. По ладоням и вверх по рукам бегут огненные мурашки.
– Я думаю о нем постоянно.
Крышка ноутбука двоится в глазах, лицо ведущей расплывается все больше. Отведя в сторону взгляд, я вижу вместо кухни лишь мутные цветные полосы. Потом смотрю на виноградную газировку, приобретшую ядовито-лиловый, как костюм Вилли Вонки, цвет. Мои руки одеревенели, и я не могу взять бутылку, поэтому толкаю ее локтем, встряхивая осадок. Отливая голубым сиянием, на дне кружат крошки «Ксанакса».
За спиной раздается голос.
– Я знала, что тебе захочется пить.
Я поворачиваюсь. Она стоит на кухне, полностью одетая, без малейших следов влаги на теле и голове. Где-то далеко-далеко все еще шумит душ, так же тихо, как и струящийся из динамиков ноутбука голос экранной Сэм. Это была приманка. Ловушка.
– Чт…
