– Джона проделал хорошую работу.
После «Соснового коттеджа – 2» Куинси дала одно-единственное эксклюзивное интервью – Джоне Томпсону. Ей показалось, что так будет правильно, учитывая, как он ей помог, пусть даже в своей подобострастной манере. Его перепечатали и пересказали все ведущие мировые СМИ, от Трентона до Токио. Всем хотелось хоть чуть-чуть с ней поговорить. Но поскольку теперь она хранила молчание, им пришлось довольствоваться общением с Джоной. Повышенное внимание к своей персоне он с успехом использовал для того, чтобы перейти на работу в другое, более крупное и солидное издание. С понедельника он числился в штате «Нью-Йорк Таймс». Куинси надеялась, что его взяли туда с большой охотой.
– Я рада, что все обернулось так хорошо, – сказала она.
Комната вокруг них постепенно пустела. Время посещения подходило к концу, Куинси знала, что ей тоже пора идти, но в мозгу бился еще один вопрос, умолявший обязательно его задать.
– Ты подозревала, что убийства в «Сосновом коттедже» – Его рук дело?
– Нет, – ответила Тина, прекрасно понимая, кого она имела в виду. – Я знала только одно: это не Джо.
– Как же мне горько, что все эти годы я винила в этом его, – сказала Куинси, – прости, что причинила тебе столько боли.
– Тебе не надо просить у меня прощения. Ты спасла мне жизнь.
– А ты мне.
Они подняли глаза и, не произнося ни слова, долго смотрели друг на друга – до тех пор, пока стоявший у двери охранник не объявил, что пора уходить. Когда Куинси встала, Тина сказала:
– Как-нибудь зайдешь? Просто поболтать?
– Не знаю. А ты хочешь?
– Не знаю… – пожала плечами Тина.
По крайней мере, они были честны друг с другом. В определенном смысле так было всегда, даже когда им приходилось лгать.
– Ну что ж, поживем – увидим, – сказала Куинси.
Уголки губ Тины поползли вверх, обозначая улыбку.
– Буду ждать, детка.
Куинси возвращалась на арендованной машине в город, щурясь на закат, лучи которого отражались от снега, сваленного на обочине автострады. Пейзаж за окном, мягко говоря, не впечатлял. Скучная вереница торговых центров, церквей и парковок, заполненных старыми, покрытыми дорожной солью автомобилями. Но вот ее внимание привлек небольшой салон, фасад которого втиснулся между пиццерией и туристическим агентством, закрытым по случаю выходных. В витрине сияла розовая неоновая вывеска.
Татуаж
Куинси не раздумывая свернула на парковку, закрыла машину и вошла внутрь. Крохотный колокольчик над дверью возвестил о ее приходе. У дамы за стойкой администратора были рубиновые губки бантиком и россыпь розовых татуированных звездочек на шее. Волосы у нее были того же цвета, который раньше носила Тина.
– Я могу вам помочь? – спросила она.
– Да, – ответила Куинси, – думаю, можете.
Через час процедура закончилась. Ей было больно, но не так, как она ожидала.
– Ну как, нравится? – спросила розовозвездочная девица.
Куинси повернула руку, чтобы оценить результат ее стараний. Чернила еще не высохли, ранка саднила, темным силуэтом выделяясь на персиковом фоне покрытого едва заметным пушком запястья. Каждую буковку обрамляли следы от булавочных уколов, будто огоньки на ярмарочном шатре. Но слово можно было прочесть без труда.
Выжить!
– Отлично! – сказала Куинси, восторженно глядя на татуировку. Теперь она стала частью ее естества. Точно такой же, как шрамы на теле.
Все еще любуясь ею, она услышала, что по телевизору в холле начался экстренный выпуск новостей. Во время процедуры, когда игла вгоняла ей под кожу черные чернила, она искоса бросала в его сторону взгляд, сосредоточившись больше на боли, чем на экране. Но сейчас увиденное парализовало ее и пригвоздило к месту.
Ведущая сообщила, что в одном доме в Модесто, штат Калифорния, были найдены мертвыми несколько подростков. Всего погибло девять человек.
Куинси выбежала из салона и рванула обратно в город.
Оказавшись дома, весь вечер переключала каналы, пытаясь собрать как можно больше сведений о том, что журналисты уже окрестили «Резней в Модесто». Восемь жертв были старшеклассниками, собравшимися на вечеринку, когда родителей одной из них не было дома. Девятым оказался монтер из их школы, явившийся без приглашения с остро заточенными садовыми ножницами в руках. В живых осталась только восемнадцатилетняя девушка по имени Хейли Пейс, которой удалось спастись, убив того, кто зарезал ее друзей.
Когда по одной из программ упомянули ее имя, Куинси совсем не удивилась. В конце концов, после «Соснового коттеджа» это был первый инцидент такого рода. Весь вечер ей звонили и писали репортеры.
В три часа она выключила телевизор, а в пять уже была в аэропорту. Когда стрелки часов показали семь, она уже летела в Модесто. Татуировка на запястье все еще пульсировала болью.
Дождавшись окончания пресс-конференции, Куинси проскользнула в больницу. Столпившиеся у входа журналисты-стервятники слишком отвлеклись на разговор с родителями Хейли и врачами, чтобы увидеть, как она метнулась внутрь, спрятавшись за круглыми линзами больших солнцезащитных очков.
Потом она подошла к заботливой даме, сидевшей за столом справок, и без труда узнала у нее номер палаты Хейли.
– Я ее двоюродная сестра, – сказала ей Куинси, – только что прилетела из Нью-Йорка, чтобы побыстрее ее увидеть.
Палата Хейли утопала в полумраке и была завалена цветами. Как церковный алтарь. Будто Хейли собирались вот-вот возвести в ранг святых.
Когда Куинси вошла, девушка лежала с открытыми глазами, откинувшись на горку взбитых подушек. С виду обычная девушка. Красивая, но не выдающаяся. Прямые каштановые волосы и маленький вздернутый носик. В толпе мимо такой пройдешь, даже не заметив.
Исключение составляли лишь глаза.
Именно они заставили Куинси подойти ближе. Яркие и зеленые, как изумруды, они даже в пучине лютой боли искрились силой и умом. В этих глазах Куинси увидела себя. А еще Тину.
Они были ослепительны.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила она, подходя к кровати.
– Больно, – ответила Хейли; от адской смеси усталости, тоски и болеутоляющих средств слово прозвучало глухо и неразборчиво, – везде.
– Вполне предсказуемо, – сказала Куинси, – но со временем это пройдет.
– Кто вы? – спросила Хейли, не сводя с нее глаз.
– Меня зовут Куинси Карпентер.
– Зачем вы здесь?
Куинси взяла Хейли за руку и нежно ее сжала.
– Я здесь для того, – сказала она, – чтобы научить тебя быть Последней Девушкой.
Благодарности
Написать книгу – тяжкое испытание для одного. Но вот издать ее уже командный вид спорта, и я в восторге чувствовать себя частью блестящего и преданного своему делу коллектива, члены которого работают на разных континентах.
