Чуть выше среднего роста, прекрасного сложения, с русыми
волосами, собранными в гладкую прическу, и широко расставленными глазами, она
была бы красавицей, если бы не некая странность в ее правильном лице, которую
Сергей никак не мог уловить. Глаза внимательные, серые, опушенные густыми
ресницами. От нее оставалось противоречивое впечатление открытости и
неуловимости одновременно, как от бабочки, которую можно рассмотреть, пока она
сидит на цветке, но невозможно схватить.
– В основном, но не всегда, – мягко возразила клиентка,
обращаясь к Макару. – Когда несколько лет назад вы работали по делу Элины
Гольц, то знали, что девушка мертва. Это не помешало вам согласиться на
расследование обстоятельств ее смерти
[1].
Бабкин вскинул брови. Илюшин ничем не выразил своего
удивления, но Виктория Венесборг сразу заработала несколько очков. То, что она
навела о них справки, прежде чем приехать, говорило в ее пользу.
– Случай с Элиной отличался от вашего.
– Да, мое дело будет проще.
– Хорошо, – сдался Макар. – Я слушаю вас.
– С чего начать? – деловито осведомилась она.
– Начните с того, кого вы хотите найти и с какой целью.
– Последнее обязательно? – Она нахмурилась.
– Да. Мы не работаем вслепую. Если вы скажете неправду и на
каком-то этапе это всплывет, мы немедленно прекращаем работу без возвращения
аванса. Такое условие есть в договоре.
– Понятие всплывшей «неправды» можно трактовать очень
широко!
– Боюсь, тут вам придется нам довериться. Мы не собираемся
вас обманывать – это всего лишь страховка от того, чтобы нас использовали
«втемную».
Виктория подумала немного, откровенно рассматривая Илюшина,
и кивнула.
– У моего бывшего мужа был друг, долгое время сидевший в
тюрьме за убийство, – начала она и покосилась на Бабкина, успевшего
достать блокнот и сделать несколько пометок. – Сеня Головлев. Я была
знакома с ним недолго, но он успел мне понравиться и я ему, кажется, тоже.
Спустя полгода после того, как Сеня вышел из тюрьмы, он бесследно исчез и через
какое-то время был признан умершим. Тело его так и не нашли.
Она замолчала.
– Что-то еще? – вежливо поинтересовался Макар, понимая,
что с такими вводными работать по делу безнадежно.
– Я знаю, кто его убил. Это сделал мой муж.
– Вы были свидетельницей преступления?
– Нет, но я знаю, о чем говорю. Поверьте мне.
В ее голосе звучала такая убежденность, что Илюшин с
Бабкиным переглянулись. Она заметила взгляды, но истолковала их по-своему:
– Вы считаете меня сумасшедшей?
– Нет. – Макар отрицательно качнул головой. –
Продолжайте, пожалуйста.
– В те выходные мой муж и Сеня отправились на рыбалку. Они
иногда выбирались вместе – еще до того, как Головлев оказался в тюрьме, я знаю
это от мужа. Поехали на несколько дней, но с рыбалки Кирилл вернулся один.
Потом он утверждал, что оставил Сеню возле шалаша, живого и невредимого, но я
совершенно уверена, что это не так. Он его убил, а труп спрятал. Никто не стал
заниматься поисками бывшего уголовника, и дело благополучно закрыли.
– Зачем вашему мужу понадобилось убивать приятеля? –
подал голос Бабкин.
– Этого я не знаю. Дело в том, что в те годы я была значительно
моложе и глупее, чем сейчас, и не поняла, что произошло. Как и все, я считала,
что Головлев пропал без вести. К тому же я беспрекословно верила мужу. Только
много лет спустя, когда я поняла, что Кирилл – жесткое, беспринципное,
изобретательное существо, воображаемая картина произошедшего стала заменяться
реальной. Я вспомнила мелкие подробности, которые по одной ничего не значат, но
все вместе складываются в убедительную картину.
– Например?
– Это невозможно рассказать. Знаете, я хорошо запомнила вот
какой момент: утром накануне их отъезда я подкрашивалась перед зеркалом и
сказала Кириллу, что по их возвращении приглашу Сеню на пироги. Он ответил:
«Само собой! – и добавил: – Сенька любит с рыбой, порадуешь его». И
улыбнулся. Я видела его отражение, хотя муж стоял ко мне спиной – напротив него
была стеклянная дверь. Даже тогда мне стало не по себе от его улыбки. Это был
оскал хищника. Сейчас я вспоминаю его улыбку и понимаю, что она лучше всего
остального говорила о том, что мой муж собирается сделать. Но ведь это смешно
называть доказательством, не так ли?
– Смешно, – согласился Бабкин. – Что-нибудь еще?
– Ничего, что было бы важнее той улыбки. Все остальное в том
же роде.
– Зачем вашему мужу понадобилось убивать приятеля? –
повторил Бабкин.
– Я не знаю. Это вам придется выяснить. Нет-нет! – Она
подняла руку, видя, что Илюшин собирается что-то сказать. – Я отдаю себе
отчет в том, что моя задача кажется невыполнимой. Сначала дослушайте до конца,
потом принимайте решение. Хорошо?
Макар кивнул.
– Так вот, я ничего не знаю об отношениях моего мужа и Сени.
Но зато знаю, где он спрятал тело.
– Тогда зачем вам мы? – не удержался Бабкин.
– Потому что я не собираюсь бегать с лопатой по лесу
площадью полтора квадратных километра, – невозмутимо ответила женщина.
– Значит, вы уверены, что тело в лесу?
– Да. Дело в том, что еще до выхода Головлева из тюрьмы мой
муж однажды взял меня с собой на рыбалку и показал место, где они с Сенькой
устроили шалаш. Это в трехстах километрах от Москвы, возле крошечной деревушки,
на одном из притоков Волги. Посреди него есть небольшой остров, добраться до
которого можно только на лодке, да и то нелегко – река неширокая, но течение
очень быстрое, и даже встречаются места, где лодку кружит, будто в водовороте.
Сам остров густо зарос ивами и соснами, и там Сеня с Кириллом когда-то
соорудили шалаш – настоящий, не подростковый. Это было их убежище. Думаю, муж
пожалел, что отвез меня туда, потому что раньше о шалаше знали только они одни:
жители из деревни вряд ли перебирались на остров, да там почти никто и не
живет. Как бы то ни было, после он никогда не звал меня на рыбалку и не
вспоминал о том, что мы приезжали туда, словно надеялся, что от его молчания и
я все забуду.
Мой бывший муж хитер и злобен. Они наверняка приехали на
свое обычное место и даже, наверное, пару дней рыбачили. Но потом он убил Сеню
и спрятал его тело, а раз они были на острове, значит, он его там закопал –
других вариантов нет.
– Утопил, – Бабкин пожал плечами.
– Нет. Кирилл слишком осторожен. Тело могло всплыть, его могли
увидеть случайные ныряльщики – ничего нельзя исключать. В конце концов, они
могли оказаться не единственными рыбаками в тех местах. Нет, я уверена, что он
его закопал.
