И ведь на следующее утро чутье меня не подвело: орало во
весь голос, что не нужно в офис ехать. А я его не послушался и поехал. До конца
жизни мне тот день запомнится... Как на фотографии: секретарша Нинка, виляя
пухлой задницей, идет к выходу и такие взгляды бросает на Лису, что смешно
становится, Лиса стоит возле окна и браслетами позвякивает, и тут из дверей
выпрыгивает этот придурок. А следующий кадр – длинные Нинкины ноги, на одной
чулок порван, и брызги кофе на стене.
Что самое противное-то? Не то, что мне предстояло очень
быстро переселиться в мир иной, которого не существует. А что придется принять
смерть от руки такого ничтожества, как то, что стояло передо мной, сжимая пушку
в трясущихся руках. Вот о чем я думал, глядя на него и кляня себя за то, что не
послушался внутреннего голоса.
Я и не заметил, как Лиса успела выскочить вперед, и чуть не
онемел от удивления. А она знай себе стоит передо мной и твердит этому козлу,
как ребенку: «Не надо, не надо...» А потом добавила: «Лучше в меня стреляй».
Вот тогда-то я и попал. Спать с ней было приятно, хотя
девчушка совсем не в моем вкусе, разговаривать нам особо было не о чем – да о
чем вообще с бабами можно говорить? – и встречался я с ней лишь для того,
чтобы шлюх не снимать каждый раз, когда захочется, а хотелось мне часто. Никаких
видов я на нее не имел, как и на десяток других таких же, как она. Я ей, само
собой, нравился, и как-то раз мне даже пришло в голову, что она в меня не на
шутку влюблена. Ну, влюблена и влюблена, черт бы с ней, хочет страдать – ради
бога... Но чтобы свою жизнь за меня отдать – этого я от нее не ожидал, честно
скажу.
И что-то во мне перевернулось, когда она стояла передо мной
и тихим голоском просила: «Не надо, не убивай его, пожалуйста, пощади его,
лучше меня». Жалость вдруг взялась и одновременно восхищение. А я ведь сам
никого не жалел – ни своих, ни чужих. И страх перед этим мужиком с пистолетом
куда-то пропал, а секунду спустя он пушку опустил, и я понял, что сегодня точно
жив останусь. Так оно и вышло.
После того случая я уже знал наверняка, что женюсь на Лисе.
По-хорошему, всех баб именно так нужно проверять перед свадьбой: отдаст она
жизнь за своего мужика или нет? Девяносто девять браков из ста тогда бы точно
не заключались. Вот только мой случай – это сотый.
Она, конечно, дура дурой... Но ведь в бабе не ум главное. И
пару раз мне хотелось проучить ее кулаком – крепенько, чтобы запомнила и чтобы
дурь из башки выветрилась. А потом вспоминал, как она перед тем уволенным мной
уродом стояла, и сразу все мысли о наказании выветривались из головы. Глупенькая
она и глупенькая, что с нее взять! Зато такая не предаст, не продаст и не
бросит никогда. Я как-то раз проверил ее: подговорил одного человечка, чтобы
тот ей денег предложил за развод со мной, хороших денег. Придумал целую
историю: о богатенькой сучке, которая в меня влюблена и хочет выйти замуж, а
Лису сплавить с глаз долой, чтобы не мешала ей. И детали продумал, и даже денег
в чемодан насовал – кукол, конечно, но смотрелось впечатляюще.
Честно скажу: я почти знал, чем дело закончится, и затевал
его просто так, на всякий случай, для проверки. Как я предполагал, так и вышло:
когда до Лиски дошло, что ей предлагают, она на моего человечка как на дурака
посмотрела. «Передайте, говорит, вашей даме, что я своего мужа люблю и сама
могу за него убить. И деньги спрячьте, не позорьтесь». На том и закончился их
разговор.
А мне она об этом случае ничего не рассказала. Я долго ждал
и даже пытался ее спровоцировать, намеки разные бросал, только без толку. Не
стала она передо мной хвастаться ни своей принципиальностью, ни тем, как дорого
ее оценили. А была бы на ее месте другая – все уши бы прожужжала, так что
двадцать раз бы подумал: лучше б ты, дорогая, деньги взяла и свалила с глаз
долой.
Глава 4
Виктория
Я сидела в офисе, подальше отодвинув от себя чашку отвратительного
кофе (во всей Москве, куда бы вы ни пришли, вас напоят отвратительным кофе), и
рассматривала из окна людей, бегущих мимо. В основном, конечно же, девушек.
Забавно: столько разговоров о моде, и при этом в Москве одеваются на редкость
однообразно, я бы даже сказала – однотипно. Правда, в последнее время появились
готы, смешные и трогательные в своих попытках цветущим внешним видом
подчеркнуть эстетику тлена, а также девочки в розовом с длинными челками,
неуклюже рисующие тенями вокруг глаз последствия драки с пьяным отчимом.
Впрочем, насчет отчима не ручаюсь – возможно, «розовые»
пытаются показать что-то другое. Но все они удручающе похожи друг на друга – в
первую очередь именно своими потугами выделиться. Попытка выделиться ставит на
человеке невидимое клеймо, печать неудовлетворенности
«собой-таким-какой-я-есть», и внимательному взгляду это сразу заметно.
Большинство из них не понимает, что смотреть на их одежду интереснее, чем на их
лица.
Девушка, чьи фотографии лежали передо мной на столе, явно не
собиралась выделяться. Именно поэтому она привлекала внимание – и, уверена, не
только мое.
Первое, что бросалось в глаза, – это короткие рыжие
волосы, ослепительно-рыжие, красно-рыжие, пружинками торчащие в разные стороны.
А затем уже обращали на себя внимание прищуренные глаза, словно ее постоянно
слепило солнце, большой рот и курносый нос в веснушках. Чем-то она была похожа
на обезьянку – веселую обаятельную обезьянку из мультфильма. А выражение лица,
даже когда она улыбается, немного отрешенное, словно она улыбается не только
вам, но и кому-то еще, невидимому.
Видеозапись кардинально меняла впечатление о ней. Невысокая
и худая, с острыми локтями-коленками, как у подростка, и выступающими
косточками ключиц, эта девочка казалась бы нескладной, если бы не отточенная,
грациозная плавность ее движений. Когда она сидела или стояла на месте,
замерев, вы даже могли подумать, что она некрасива. Но стоило ей начать
двигаться, и все менялось: вы удивлялись своей готовности наклеить на нее ярлык
дурнушки.
И потом, эта рыжая копна вокруг головы... Как будто вскочила
девчонка утром с постели и, не расчесавшись, отправилась гулять. «Взрыв на
макаронной фабрике» – вот как раньше называли такие прически. И не захочешь, а
обернешься вслед такому буйному цвету.
Просто не верится, что на такой своеобразной девочке женился
мой бывший муж.
Ну, здравствуй, Алиса Кручинина. Давай познакомимся с тобой
поближе. Вернее, это я познакомлюсь с тобой поближе, побуду рядом, а ты не
обращай на меня внимания, пожалуйста. Чем меньше ты знаешь обо мне, тем лучше.
Итак, ты вышла замуж за Кирилла всего год с небольшим назад,
когда тебе было двадцать два. У тебя очень неплохое экономическое
образование... раньше ты вела бухгалтерию мужа, помогая главбуху... но сейчас
не работаешь. Ты ходишь в танцевальную студию три раза в неделю и занимаешься
по два часа, а еще любишь плавать в бассейне. У тебя нет любовников, и ты
частенько бываешь в квартире родителей, хотя для этого тебе приходится ездить
через пол-Москвы. У тебя есть права, но ты не водишь машину, и у тебя много
знакомых, но нет друзей. У тебя занятная привычка: ты частенько меняешь
маршруты, подчиняясь какой-то своей прихоти. Бедные мальчики, следившие за
тобой, одно время были уверены, что ты заметила слежку и пытаешься их
запутать... Но это не так. Ты много гуляешь, забираешься в такие места, где
жене Кирилла Кручинина совершенно нечего делать, и кажешься любопытным
подростком, а не молодой женщиной двадцати трех лет.
