– Мне бы хотелось послушать ваше мнение, – уклончиво
ответила Виктория.
– Череп разбит каким-то тяжелым предметом, и, вероятнее
всего, смерть наступила именно от удара. Я разговаривал с экспертом перед
отъездом, и он сказал, что под ногтевыми пластинами сохранились частички кожи.
Возможно, они принадлежат убийце. Теперь остается только ждать результатов
исследования. Я не хотел бы вас обнадеживать, Виктория, – осторожно
добавил он. – Тело пролежало в земле около восьми лет, а у нас не Америка
и не сериал Си-Эс-Ай, чтобы целая группа криминалистов начала исследовать его
со всех сторон и реконструировать преступление. Хорошо, если анализ вещества
под ногтями проведут грамотно...
– Проведут, не сомневайтесь.
Бабкин внимательно посмотрел на нее, но ничего не сказал.
«Надеюсь, ей не придет в голову подкупать следователей, чтобы фальсифицировать
улики».
– Виктория, а вы не боитесь? – внезапно спросил Макар.
Она с готовностью обернулась к нему.
– Чего же?
– Того, что в результате расследования ваша версия не
получит подтверждения. Одно дело знать, что ваш муж убил человека, и совсем
другое – доказать это. Тем более по прошествии стольких лет. А ведь вы не могли
не просчитывать такой результат, вкладываясь в поиски тела...
– Вы намекаете на то, что я готова дать взятку, лишь бы
криминалисты подтвердили ту версию, которая выгодна мне? – Она ничуть не
обиделась или не показала вида. – Вы правы лишь наполовину. Мне приходило
это в голову, но я отдаю себе отчет в том, что потом последовало бы: мой бывший
муж не из тех, кто безропотно пойдет в тюрьму, не попытавшись сопротивляться. А
отражать его атаку с краплеными картами в руках – это, знаете ли,
безрассудство.
– Тогда на что же вы рассчитываете?
Венесборг пожала плечами:
– По-моему, очевидно: на то, что эксперты смогут найти улики
– настоящие, не ложные – и с их помощью Кирилла привлекут к ответственности за
убийство. Моя роль заключается в том, чтобы поспособствовать этому по мере сил,
вот и все.
– Ясно, – кивнул Макар. – Что ж, будем ждать
результатов экспертизы. Серега, что у тебя еще?
– Слежка, – немедленно ответил тот, и Виктория с
Илюшиным взглянули на него: одна – недоверчиво, второй – нахмурившись. –
Перерыли мои вещи, пока я был в отъезде, потом наблюдали за мной на острове...
Он рассказал о краже лодки и нападении на шалаш, а Илюшин
мрачнел все больше с каждой новой подробностью. Когда Сергей закончил, Макар
обернулся к Виктории:
– У вашего мужа могут быть друзья в деревне?
Та покачала головой:
– Нет. Откуда? Я даже не уверена, что он знает хоть кого-то
из тех, кто там живет. Кирилл приезжал в Голицыно на машине, Сеня добирался на
электричке, они встречались на берегу и вместе переправлялись на остров на
лодке Кирилла. Все припасы перевозили с собой, так что им не было нужды
обращаться к местным жителям за помощью.
– То, что ты рассказал, Серега, мне совсем не нравится. В
первую очередь потому, что не вписывается в нарисованную нами картину.
– А я-то думал, потому, что я мог пострадать... –
протянул Бабкин, приняв удрученный вид. – А у тебя, значит, в картину не
вписывается...
Но Макар даже не улыбнулся. Он озабоченно взглянул на
клиентку и подумал, что она, похоже, восприняла рассказ Сергея довольно-таки
спокойно.
– Что вы думаете обо всем происходящем, Виктория?
– Только то, что эти события кажутся мне не связанными между
собой, а потому ничего не значащими. Вещи, очевидно, обыскал сам хозяин, лодку
украли деревенские, воспользовавшись подходящим случаем, а разрушение шалаша –
дело рук какого-нибудь местного сумасшедшего. Мне очень жаль, Сергей, что вы
оказались пострадавшим...
– Да не оказался я! – перебил ее Бабкин. – Черт с
ней, с лодкой, не в ней дело! И в шалаше ничего страшного не произошло. Но один
раз – это случайность, два – совпадение, а три – закономерность. Я вижу здесь
закономерность.
– Вы ошибаетесь. В Голицыне не могло быть людей,
заинтересованных в том, чтобы помешать нашему расследованию, поэтому я на вашем
месте не придавала бы этим происшествиям особого значения.
– Хорошо, если так... – пробормотал Сергей, явно не
переубежденный. – Кстати, у меня есть кое-что для вас.
Он вышел из комнаты и вернулся минуту спустя с небольшим
пакетом.
– Эту вещь я обнаружил в шалаше, в небольшом тайничке. Вы
видели ее раньше?
Она приняла у него пакет, развернула, и оттуда на колени ей
выпала небольшая брошь: птица, распахнувшая крылья. Виктория рассмотрела птицу
со всех сторон, провела пальцем по длинному клюву и покачала головой:
– Впервые вижу. Золото, а камень похож на изумруд.
Она передала брошь Макару.
– Если вы правы, то это ценная вещица. – Илюшин
повернул птицу к свету. – Да, есть проба, но кроме нее – ничего. Серега,
говоришь, она была в тайнике? Что за тайник?
– Просто углубление в земле, защищенное от влаги. Я
мальчишкой делал что-то подобное, поэтому и стал искать, не рассчитывая на
успех. И нашел.
– Там было что-то еще?
– Угу. Моток изоленты, который мне очень пригодился.
– Оригинальный набор.
– Я тоже удивился.
Виктория молча рассматривала птицу, поворачивая ее то одной
стороной, то другой.
– Мне отчего-то кажется, – наконец сказала она, –
что эта вещь принадлежала Сене.
– Сомнительно, – высказался Илюшин. – Хотя...
– Я больше чем уверена. Можно мне оставить ее себе?
Макар и Сергей переглянулись. Бабкин протянул руку, и
Виктория без возражений положила ему в ладонь золотую птицу.
– Я, собственно, затем ее и привез, чтобы отдать вам, –
сказал он, вставая. – Вот только хочу ее сфотографировать на всякий
случай.
Наблюдая за тем, как Сергей подыскивает подходящий фон для
украшения и снимает его с разных ракурсов, Макар пытался поймать даже не мысль
– ощущение, которое возникло у него, когда он держал брошь в руках. Ощущение
было какое-то неопределенное, оборачивалось то тревогой, то неожиданным беспокойством
за Бабкина, то настороженностью, которую он сам испытывал по отношению к
Виктории Венесборг... То, что он почувствовал, пряталось где-то глубоко внутри
и не хотело появляться на свет. Макару мешал сосредоточиться взгляд женщины,
сидевшей в кресле напротив: она смотрела за действиями Сергея с таким лицом,
будто птица была живой и она боялась, что он случайно причинит ей боль.
– Виктория! – позвал Илюшин, и она вздрогнула.
– Да?
– Вы уверены, что не видели эту вещицу раньше?
