– Больно себе сделаешь, – предупредил Бабкин. – Не
дергайся.
Так они и дошли до темно-синего «БМВ», в котором виднелись
силуэты двух людей.
– Может, я поведу? – собравшись с силами,
поинтересовался Данила.
В ответ лишь коротко хмыкнули.
Когда Прохорова пихнули на заднее сиденье и он почти упал
возле светловолосого парня, зашипев от боли, «шкаф» наклонился к нему,
невозмутимо сгреб обе его руки и защелкнул наручники на запястьях. Когда и
откуда он успел их достать, Данила даже не заметил.
– Разумно, – подал голос светловолосый. – Ну что,
тронулись?
«БМВ» почти с места набрал скорость и пронесся мимо
одинокого джипа Данилы Прохорова, брошенного у обочины.
Алиса
Сегодня Кирилл попросил меня заехать за ним вечером и даже
прибавил: «Если у тебя нет других планов». У меня занятия в танцклубе, но я
отменю их ради того, чтобы поужинать с собственным мужем. Кажется, он чувствует
себя виноватым передо мной за то, что устроил в прошлый раз, и пытается
загладить вину так, как умеет. А мне почти смешно...
Скажу вам честно: я ужасно испугалась, когда меня обмотали
всеми этими проводами, а затем стали задавать вопросы. Но потом вспомнила слова
папы, который говорит, что у меня математические мозги в романтической головке,
и приказала себе собраться и не паниковать. В конце концов, не происходило
ничего страшного, кроме того, что сама процедура до ужаса напоминала истязание
психически больного человека. Даже не знаю, почему мне так подумалось – на
самом-то деле ничего особенно ужасного не совершалось.
Когда в голове у меня прозвучали папины слова, я сразу
успокоилась, потому что поняла, о чем Кирилл будет меня спрашивать. Я стараюсь
никогда не врать людям, разве что иногда позволяю себе кое о чем умалчивать, и
в этот раз мое умалчивание сослужило мне плохую службу: я должна была раньше
рассказать ему о Романе. Забавно звучит, правда? «Рассказать о Романе»... Но
никакого романа не было и быть не могло, потому что я не изменяю своему мужу,
как бы наивно это ни звучало.
После допроса, который мне устроили Кирилл и его помощник,
Роман пропал, и я думаю, что больше он не появится. Честно говоря, я переживаю
за его судьбу. Может быть, даже сегодня вечером наберусь смелости и спрошу у
Кирилла, что с ним случилось, – я уверена, что он знает ответ.
Правда, мой муж такой злой последнее время, что лучше его не
раздражать лишними вопросами. Я ужасно рада, что он доверяет мне, потому что
иначе я не знала бы причины его дурного настроения и думала, что оно связано со
мной... Но, к счастью, все обстоит иначе: дело в том, что у Кирилла все больше
проблем в бизнесе, и они растут как снежный ком.
Мой муж говорит, что кто-то из его фирмы «сливает»
информацию конкурентам. Вы удивитесь, если узнаете, какие сражения за рынок
идут в сфере продаж мяса и полуфабрикатов из него. Как-то раз Кирилл,
усмехаясь, сказал, что он – мясник высокого уровня: сам производит мясо на
своей птицефабрике, сам перерабатывает его и отправляет клиентам... А затем
добавил, что на одну улицу всегда хватало одного мясника, поэтому им с
Баравичовым давным-давно тесно.
Я знаю о том, что происходит. Несколько крупных заказов ушли
у Кирилла из-под носа, а газеты по-прежнему обсасывают историю с порченым
мясом, которое оказалось в куриных котлетах. Кто-то поддерживает их интерес,
подбрасывает поленья в эту жадную топку, и нет ничего удивительного в том, что
мой муж в бешенстве. Несколько дней назад какое-то интернет-издание
опубликовало явно заказную статью о том, что в цехах Кручинина ужасающая
антисанитария: крысы бегают по разделочным столам, поедают индюшатину и
курятину и время от времени сваливаются в мясорубки. Если бы вы побывали в
мясном цехе, то поняли бы, что это полная ерунда: свалиться в мясорубку
невозможно, не говоря о том, что там и нет мясорубок – есть большие серебристые
агрегаты, которые я называю автоклавами, и все они закрыты плотно прилегающими
крышками. Но большинство читателей не знает об этом и принимает на веру то, что
написано в желтом издании. Кирилл хотел подать на газету в суд, но Давид, его
правая рука, отсоветовал: сказал, что так они только привлекут ненужное
внимание к тому, что само забудется спустя неделю.
Его слова были бы справедливы, если бы не активность врагов
Кирилла. Пока он пытается заткнуть течь в днище, тут же появляется новая, по
правому борту, а затем ломается мачта, в парусе обнаруживается дыра, и все
повторяется заново. Со стороны может показаться, что все это – комариные укусы,
и корабль может спокойно плыть дальше, латая пробоины по ходу движения, но
мне-то видно, что это не совсем так. И Кирилл тоже видит это. Его состояние
порой пугает меня: он впадает в ярость по любому пустяку, и смотрит на того,
кто вывел его из себя, так, словно готовится перегрызть ему горло, –
исподлобья, чуть вздернув верхнюю губу. В такие секунды в его глазах мне
видится... нет, не поймите меня превратно, я вовсе не хочу назвать своего мужа
сумасшедшим!... но эта свирепая ярость... мне кажется, что ему самому она
доставляет удовольствие. Нет смысла скрывать, что Кирилл не особенно считается
со мной – думаю, вы и сами это прекрасно поняли... Он не находит нужным
сдерживаться в моем присутствии, и тогда я вижу вещи, которые меня пугают.
В последний раз это было связано с какой-то женщиной...
Кажется, ее зовут Виктория. Поздно ночью Кириллу позвонил начальник его службы
безопасности, похожий на эскимоса, и о чем-то говорил с мужем около четверти
часа. Кирилл ушел в свой кабинет, а я сидела под дверью, подслушивая
разговор... Правда, мне достались одни междометия да мат, но кое-что меня
всерьез озадачило.
– Она меня доведет, – сказал мой муж с угрозой, а потом
начал говорить так тихо, что из-за прикрытой двери мне не удалось ничего
разобрать.
На цыпочках я убежала в постель, и когда Кирилл вернулся,
сделала вид, что сплю. Я слышала, как он ходит по комнате, наливает что-то из
бара – должно быть, виски, – делает несколько глотков... И вдруг тишину
прорезал звук разбитого стекла.
Я подскочила. На белом ковре возле стены расплывалось бурое
пятно, вокруг валялись осколки. Муж стоял неподвижно возле столика и смотрел
перед собой застывшим взглядом. Я видела такой взгляд у сильно пьяных людей –
за секунду до того, как они падали лицом вниз.
– Кирилл, что случилось?!
– Ничего. Спи.
– Бокал разбился...
– Спи, я сказал!
– Хорошо...
Я привыкла не спорить с мужем, поэтому послушно опустила
голову на подушку. Мне было не видно, что делает Кирилл, я слышала только
тяжелое сопение, словно он подрался и теперь пытается отдышаться. Затем
послышались шаги – он дошел до стены, где валялись осколки, и там остановился.
Некоторое время стояла тишина, и я решила, что он собирает стекло, как вдруг
раздался глухой удар – и сразу звук, похожий на глухое рычание. Еще удар – и
снова рычание. И еще один...
