Главковерх Каменев находится где-то в глубоком тылу и занимается исключительно критикой действий. Главнокомандующие фронтами, Тухачевский и Егоров, действуют крайне несогласованно. Буденный со своей конницей увлекается эффектной задачей взятия Львова и, в течение целой недели, не выполняет приказа о наступлении в тыл контратакующей группе поляков.
Стремительное движение вперед, без подготовки тыла и оборудования комуникационных линий, со своей стороны, самым решительным образом отразилось на проигрыше кампании. Вожди Красной армии ослеплены политическими соображениями. Наконец, душа красного солдата, отравленного коммунистической пропагандой, была жестоко больна. Солдат с чрезвычайной легкостью переходил от опьянения первоначальным успехом к моральной подавленности при первой же неудаче.
Вместе с тем, командование принимает чрезвычайно смелые, рискованные решения, где не только полное отсутствие какого-либо шаблона, но где наличие риска в каждом стратегическом маневре бьет в глаза, оправдывая более чем с избытком мысль старого Мольтке: «Без большого риска большие успехи на войне невозможны!»
Мало того, сущность оперативных замыслов заострена до такой степени, что «один дюйм стратегической ошибки сводит к нулю целые мили самых блестящих тактических успехов».
В общем, история красного похода на Вислу напоминает, в некотором роде, партию шахмат, разыгранную смелым любителем-игроком.
В первый момент, неожиданность его ходов, отказ от обычных норм игры, сбивают противника с толка и дают любителю известное преимущество. Но разобравшись в том, что это не глубокий расчет, а простое пренебрежение военной доктриной и элементарной осторожностью, серьезный игрок, овладев инициативой и положением, сведет партию к успешному и решительному концу…
Каушен
Каушен — первая встреча, боевое крещение, символ победы и торжество русского оружия в самом прологе Великой войны.
В вихре последующих дней промелькнули события значительно более крупных размеров — титанические битвы народов, беспримерные натиски и удары стратегического значения, блестящие удачи, катастрофические поражения. Но Каушен останется еще долго жить в памяти участников боя, как первое впечатление, как первое испытание в борьбе с могущественным врагом…
Армейская конница — «глаза и уши армии» — прикрывала развертывание корпусов Ренненкампфа, только что перешла границу и вступила в пределы Восточной Пруссии. Правая группа, в составе конного отряда генерала Хана Нахичеванского, была направлена на Инстербург, с целью «глубокого охвата левого фланга противника».
И русская армия, развернувшаяся на линии Владиславов — Сувалки, должна была главными силами занять фронт Вилюнен — Сталупенен — Ковален, с целью дальнейшего наступления на Инстербург — Ангербург. Вопреки распространенному мнению, стратегическая подготовка первого столкновения с германцами складывалась едва ли в пользу русских бойцов. На стороне немцев было преимущество и, в частности, двойное превосходство в артиллерии…
Конница уже вошла кое-где в соприкосновение с противником. У Пилькалена была обнаружена немецкая кавалерия, в составе бригады. Противник развернулся было для атаки, но боя не принял и отошел. Небольшие отряды ландштурма и самокатчиков, пользуясь лесистой, пересеченной местностью, время от времени, задерживали движение авангардов и даже обстреливали колонны ружейным огнем.
После тревожной ночи в Пилькалене, накануне оставленном немцами, где между прочим, предательским выстрелом через окно был убит кавалергардский корнет Голынский, утром 6 августа, в день Спаса-Преображения, конный отряд Хана Нахичеванского продолжал свое движение на северо-запад.
В авангарде Второй гвардейской кавалерийской дивизии шли два эскадрона лейб-улан, под командой того же полка, флигель-адъютанта полковника Арсеньева. Начальник дивизии, генерал Раух, и начальник штаба, полковник Богаевский, будущий донской атаман — держались в голове главных сил.
Чистенькое немецкое шоссе, прокаленное солнечным зноем, далеко убегало вперед. По сторонам лежали огороженные проволочной изгородью поля, рощи, поселки с аккуратными домиками под красной черепичной крышей, со сложенными из дикого камня постройками, с остроконечными немецкими кирками.
Прекрасный августовский день, чистое голубое небо с ярко пылающим солнцем, красивый окрестный ландшафт создавали совершенно мирное настроение.
Между тем, многие проснулись в этот день для того, чтобы через несколько часов уснуть навсегда…
Около полудня, со стороны авангарда, послышался ружейный огонь.
К нему вскоре присоединился барабанный треск пулеметов — та-та-та-та… Было ясно, что опять какой-то отряд ландштурмистов задерживает движение конницы.
По рядам колонны прокатилась команда.
— Сто-о-ой!..
Колонна, втянувшаяся в густой сосновый бор и выходившая уже было на опушку, остановилась.
Вскоре прискакал ординарец и доложил, что лежащая впереди деревня занята немецкой пехотой, что начальник авангарда просит прислать подкрепление, чтобы выбить противника.
Генерал Раух обратился к командующему головной бригадой, командиру лейб-гвардии Конно-гренадерского полка, генералу Лопухину. По его приказанию, два эскадрона конногренадер вынеслись галопом из леса на поддержку улан. Тотчас со стороны противника бухнули два пушечных выстрела. Дело принимало неожиданный оборот. Командир полка с ординарцем и трубачом поднялся верхом на возвышенность перед деревней.
Начальник дивизии со штабом, спешившись, наблюдали в бинокль за противником с опушки леса. Местность полого спускалась вниз. Впереди лежало картофельное поле, в зелени сада белел маленький домик, за ним виднелся овраг и противоположный склон со сжатыми снопами хлеба.
В бинокль было видно, как по склону спускались немецкие цепи, в серых защитных куртках, с защитными чехлами на остроконечных касках. Трудно было определить, какие силы занимали деревню. Во всяком случае, это были не самокатчики и, конечно, не люди ландштурма.
Все поле дымилось от пуль. Рев немецких пушек становился значительным…
На позицию лихо вынеслась гвардейская конная батарея полковника Кирпичева. Батарея окутывается легким дымком, слышен четкий звук выстрелов:
— Бам-бам!.. — Первая очередь!
Для обеспечения левого фланга высылается гусарский эскадрон ротмистра графа Игнатьева и взвод пулеметов от гвардейских драгун под командой поручика Де Витт.
Бой разгорался.
Все сильнее разносится ружейная трескотня. Ожесточеннее грохотали немецкие пушки. Редкие цепи конногренадер и улан вели наступление. Испуганные лошади вырывались из рук коноводов и носились по полю.
Одновременно послышались выстрелы справа.
Это авангард соседней колонны Первой гвардейской кавалерийской дивизии генерала Казнакова повел, в свою очередь, наступление на деревню.
