Интересно, здесь ли Мэдди и Фиби, ее дочка? Очевидно, что Виктория занимает почетное место в первом ряду, но пригласили ли Мэдди? Через два ряда впереди Кэт увидела роскошную блондинку, но очень высокую, гораздо выше Мэдди. Вот бы посмотреть сейчас на лица двух ее соперниц! Кэт хотела и одновременно страшилась этого.
Отец Стивен предоставил слово детям Лео, Ральфу и Саломее, и сердце Кэт сжалось. Она завороженно смотрела, как к аналою идет высокий худой юноша вместе со своей сестрой, которая была гораздо ниже его. Она никогда не встречалась с ними, но знала, что Ральфу семнадцать лет, а девочке только восемь. Месяц назад Лео упомянул про день рождения сына.
Ральф в темном костюме и узком черном галстуке старался выглядеть уверенно, но его опущенные плечи и нетвердая походка выдавали истинное состояние. И все это заметили. Саломея же в клетчатом черно-зеленом платье и лакированных туфлях, наоборот, казалась очень собранной. Светлые волосы были заплетены в две тугие толстые косы. Когда Ральф остановился, она встала рядом с ним, выпрямив спину и расправив юбку.
Ральф должен был читать двадцать первый псалом «Господь – пастырь мой…». Он открыл рот, но издал лишь хриплый стон. Кэт задержала дыхание – неужели он сейчас расплачется? Она чувствовала, что всем присутствующим стало неловко, и внезапно прониклась жалостью к этому юноше. Он ведь потерял отца! Но, к ее облегчению, Ральф откашлялся, и его голос зазвучал громко и отчетливо.
Голос оказался низким и очень выразительным, чего Кэт не ожидала. Трейси, наверное, назвала бы его высокомерным, но Кэт знала, что этот мальчик рос в самых обычных условиях. Он посещает государственную школу, как и она когда-то.
Пока Ральф читал, она постаралась разглядеть его. Однажды ей удалось уговорить Лео показать фотографию сына, и он достал снимок из портмоне. Но видеть Ральфа вживую – это совсем другое дело. Кэт хотелось как следует рассмотреть его: нос, глаза, рот, линия подбородка, выражение лица – она искала в нем черты того человека, которого любила.
Лицо Лео было испещрено морщинами, их было особенно много вокруг глаз и по углам рта, лоб бороздили глубокие складки. Кэт с трудом представляла, как он выглядел в молодости. Но Ральф явно унаследовал гены своего отца. У него было такое же волевое лицо: красивое и худое, с глубоко посаженными глазами. А вот нос у Ральфа меньше, и волосы гораздо светлее, чем у отца, – темного, почти жгучего брюнета с сединой на висках.
Закончив читать первую часть псалма, Ральф сделал шаг назад, чтобы уступить место Саломее. Девочка интересовала Кэт гораздо меньше, и она сдвинулась влево в сторону прохода. Теперь она видела спину женщины, которая, вероятно, была Викторией – два места рядом с ней сейчас пустовали. У нее были широкие крепкие плечи и копна кудрявых волос, собранная на затылке, – их буйство сдерживали заколки.
«Надо же, какая она седая!» – удивилась Кэт. Она часто рисовала эту женщину в своем воображении, представляя ее красивой и утонченной дамой в возрасте. А та, что сидела сейчас спиной к ней, выглядела старой и какой-то помятой.
Саломея закончила читать псалом, и они с Ральфом вернулись на свои места. Зазвучал гимн «Господь, ты пастырь мой», однако Кэт не присоединилась к общему хору. Боясь, что не сможет сдержаться и разрыдается, она лишь шевелила губами.
Конец службы прошел для нее как в тумане. Священник говорил очень долго, перечисляя все достижения Лео, его награды, неоценимый вклад в развитие музыки, место в истории и многое другое. Когда он упомянул Викторию, «спутницу жизни Лео в течение многих лет, мать его детей и его самого преданного и дорогого друга», Кэт навострила уши. Какая необычная характеристика этой женщины! О Мэдди, любовнице Лео, и их общем ребенке не было сказано ни слова. О Кэт, разумеется, тоже никто не упомянул, потому что они даже не догадывались о ее существовании.
«Он любил меня! – хотелось кричать Кэт. – Мы с ним лучше всех понимали друг друга!» Подобное признание дало бы этим горделивым придуркам, так называемым друзьям и подругам Лео, отличный повод для сплетен. Но она слишком любила Лео и не собиралась портить траурную церемонию.
Когда зазвучала сто пятьдесят шестая кантата Баха «Стою одной ногой в могиле», по щекам Кэт покатились слезы. Музыка была такой красивой и печальной, что она готова была стоять и слушать ее вечно. Но нужно идти.
Она выскользнула из дверей часовни, когда гости еще оставались на своих местах, и на секунду замерла на каменных ступенях, глядя на ровный зеленый газон и серые могильные камни, тянувшиеся до горизонта. Дул ветер – из тех, которые приносят с собой холод, пробирающий до костей. Тусклый солнечный свет совсем не давал тепла, и Кэт почувствовала, что замерзает в своем тонком костюме. Она задрожала. Что ж, все закончилось: несколько слов, одна-две короткие молитвы, немного музыки и печь крематория. Кэт, конечно, не верила ни в жизнь после смерти, ни во что иное. Конец – это конец.
Лео было семьдесят восемь лет, но она никогда и мысли не допускала о его смерти. Он был настолько выдающимся человеком, огромным – не по росту, а по масштабу яркой личности. Излучал невероятную мощь и энергию и был из тех, кто первым бросается в глаза в любой компании. Такие, как он, не умирают…
Что она будет делать без него? Кэт чувствовала себя очень одинокой! Стон, который она сдерживала в груди, пока шла служба, вырвался наружу. Кэт попыталась замаскировать его кашлем, но у нее перехватило горло. Не следует возвращаться домой в таком состоянии.
Она огляделась по сторонам и, заметив справа большое дерево, побежала к нему так быстро, насколько ей могли позволить туфли на каблуках – совершенно непривычная для нее обувь, – и спряталась за ним. Услышала, что из часовни начали выходить люди: зазвенели детские голоса, захлопали двери, заурчали двигатели автомобилей.
Маленький мальчик в сером шерстяном пальто пробежал мимо нее с криком: «Не догонишь, не догонишь!» Кэт старалась стоять тихо, но он, видимо, все равно заметил ее, и, едва взглянув на нее, бросился назад с криком «Мама!».
Кэт опустилась вниз и, прижавшись спиной к твердому бугристому стволу, обхватила голову руками. Земля была холодной и влажной, рукава жакета уже промокли от слез, но Кэт было безразлично. Внезапно раздался чей-то голос, и она вздрогнула.
– С тобой все в порядке? – Кто-то осторожно трогал ее за плечо.
Кэт подняла голову и сквозь слезы увидела женщину средних лет с большими серыми глазами, которые светились добротой, хотя было очевидно, что она недавно плакала. В копне кудрявых волос блестела седина. Наверное, она пыталась собрать волосы на затылке, но получилось неаккуратно, и несколько выбившихся прядей падали ей на лицо. Она была в черном жакете, а в ушах покачивались серебряные серьги.
Кэт узнала Викторию и вздрогнула. Перед ней стояла женщина, которая в течение двадцати долгих лет являлась спутницей Лео. Она быстро поднялась с земли и кивнула, не поднимая головы. Чувствовала, что Виктория пристально разглядывает ее.
– Все хорошо, – пробормотала Кэт, вытирая слезы рукавом.
