Выбравшись из клуба на холодный ночной воздух, Мэдди и Ральф остановились на тротуаре, чтобы обсудить непредвиденный поворот событий. Ни один из них не мог предположить, что все так обернется. Оба не сомневались, что обречены на провал.
– Я так устала, – пробормотала счастливая Мэдди, прижавшись головой к груди Ральфа. – Мне кажется, я могу проспать целую неделю.
– Я тоже, – произнес он и обнял ее за плечи.
Они стояли так достаточно долго, осторожно дыша, наслаждаясь теплом друг друга и бархатом ночи. Наконец Мэдди отстранилась и остановила для него черное такси. Ему уже давно пора домой, Виктория, наверное, вне себя от гнева.
– Вот это вечер! – воскликнула она, целуя Ральфа в щеку, когда он садился в такси. – Спасибо за помощь!
Мэдди уже собиралась захлопнуть дверцу автомобиля, когда услышала, как Ральф что-то пробормотал.
– Что?
– Мне кажется, я тебя люблю.
– Не говори глупости!
– Я серьезно.
– Нет.
Когда такси тронулось с места, она заглянула в глаза Ральфа и поняла, что смотрит в самый центр его души. Она могла бы взять и положить ее на ладонь, словно спелый персик. Наконец машина завернула за угол, и Мэдди осталась одна. Наверное, ей показалось. Или он выпил слишком много. Ей хотелось кричать во все горло или спрятаться под одеяло. Перед мысленным взором Мэдди возникла Виктория. С высоты своего роста она говорила:
– Покайся в своих грехах, злодейка!
Глава 22
Когда Ральф пришел домой, Виктория мерила шагами гостиную. Она так устала, что даже не могла злиться.
– Сейчас половина третьего ночи, а тебе завтра в школу.
– Знаю, извини.
Виктория заметила, что щеки у сына раскраснелись, а глаза блестят. Зажмурившись, она выдохнула:
– Ты пил?
Ральф рассмеялся.
– Ма-ам! – Он уселся на диван, вытянув перед собой длинные ноги. – Я работаю. – Вынув из кармана деньги, протянул их матери.
– Где ты взял деньги?
– Я же сказал, работал.
Смятение на лице Виктории не укрылось от него.
– Это не то, о чем ты думаешь, – весело произнес Ральф. – Я помогал одному другу, который занимается… – Он сделал паузу и добавил: – У него свой бизнес.
– Какой бизнес? – с подозрением спросила Виктория.
– Просто бизнес, понимаешь? – Ральф начал раздражаться. – Легальный. Все прошло отлично. Ты должна радоваться, что я делаю что-то полезное.
Виктория нахмурилась.
– Я радуюсь, но, Ральф… – Она села рядом с ним. – Сейчас не самое подходящее время, твои экзамены…
Его глаза потемнели.
– Экзамены! Экзамены! Ты ни о чем другом не можешь думать. Послушай, – сказал он, немного смягчаясь, – не волнуйся. Да, я сегодня не занимался, но все под контролем. Я не хочу провалиться на экзаменах.
Но Виктория все равно сомневалась:
– Но я не вижу, чтобы ты занимался. Тебя никогда не бывает дома.
Ральф встал и потянулся.
– Я занимаюсь у друга. Там мне проще сконцентрироваться. Расслабься, хорошо? Ты должна доверять мне.
Доверять. Виктория уже давно перестала доверять сыну. Он был скрытным, и порой она не имела представления, что он собирается делать и о чем думает. А еще сын, судя по всему, ненавидел ее и винил за неудачи в жизни.
Виктория вздохнула:
– Тебе пора ложиться. – Она хотела поцеловать его на ночь и заметила что-то на щеке. – Что это такое?
Виктория потерла пятно, и оно осталось у нее на пальцах. Розовая помада.
– Понятия не имею, откуда это, – пробормотал смущенный Ральф, стирая помаду со щеки.
Виктория нахмурилась.
– Уверена, ты знаешь, – произнесла она.
Ральф отвел взгляд.
Пятница, 30 апреля
Виктория встала рано, отвезла Саломею к подружке и направилась на «Сент-Панкрас», сев в поезд. Несколько месяцев после встречи с Мэйв Гэннон она собиралась с духом и копила деньги, чтобы сделать это. Виктория нервничала. Прошлой ночью она почти не спала, волнуясь о Ральфе и размышляя, что он вытворит в следующий раз.
В Париже она была лет семь назад, когда Лео дирижировал в опере. Пока он репетировал, Виктория много гуляла одна и сейчас с удивлением поняла, что до сих пор помнит, как устроен город и как пользоваться метро. На всякий случай сжимая в руке карту, она доехала до бульвара Сен-Жермен-де-Пре на левом берегу Сены и направилась к многоквартирному дому.
Это был типичный парижский дом девятнадцатого века, эпохи барона Османа, находящийся в гармонии со всеми зданиями вокруг. Виктория рассматривала толстые стены и арочный вход на первом этаже, великолепные балконы на втором и идеальную симметрию карнизов на фасаде. Все в этих домах свидетельствовало об имперской мощи, порядке и единообразии. Они выглядели впечатляюще и были по-своему красивы.
Глубоко вздохнув, Виктория вошла внутрь и на лифте поднялась к квартире Эльзы на четвертом этаже. Она рисковала, явившись без приглашения, но Эльза была уже старой и слабой. Где еще она могла оказаться утром в пятницу? В любом случае, если ее не будет дома, Виктория подождет на улице. В ее распоряжении целый день.
Она волновалась, но находилась в приподнятом настроении. Ей казалось, будто она приближается к концу путешествия, которое началось после смерти Лео. Хотя, наверное, началом можно считать момент, когда Виктория впервые встретила его много лет назад, полюбила и быстро поняла, что не должна задавать слишком много вопросов.
Она нажала на медный звонок. Из-за массивной двери не доносилось ни звука, и Виктории пришлось ждать, пока наконец дверь не отворила пожилая женщина в белой блузке и сером кардигане.
– Я бы хотела поговорить с Эльзой, – произнесла Виктория, стараясь скрыть волнение. – Я Виктория, ее невестка.
Женщина, видимо, помощница по хозяйству, ничего не ответила. Она закрыла дверь, и Виктория в отчаянной попытке отвлечься принялась ходить туда-сюда по площадке, разглядывая не представляющие интереса картины на стенах. Наконец дверь отворилась, и женщина жестом пригласила ее войти.
– Мадам плохо себя чувствует, – сказала она по-английски с сильным акцентом. – Не задерживайтесь долго.
Женщина провела Викторию по широкому коридору с деревянным полом в гостиную, которая располагалась справа. Комната выглядела впечатляюще: высокий потолок, два французских окна, судя по всему, выходящих на балкон с видом на улицу Сен-Жермен, но из-за задернутых легких штор нельзя было определить. Эльза сидела в кресле с высокой спинкой у мраморного камина, рядом на небольшом столике стоял золотой колокольчик. Она была в темно-красном бархатном халате, под которым угадывались костлявые плечи. Эльза горбилась, на коленях у нее лежал клетчатый плед. Волосы у нее были совершенно белые и такие редкие, что из-под них просвечивал розовый череп. Сама она была очень маленькая и сморщенная, серая кожа на лице выглядела такой тонкой, что, казалось, вот-вот растрескается и осыплется. Виктория задумалась, видела ли она прежде настолько старого человека.
