Иранское население, в массе своей поддержавшее антиимпериалистическую революцию имама Рухоллы Хомейни, разделилось в оценке ее последствий. «Партия базара», то есть тегеранские и исфаханские коммерсанты, сильно пострадали из-за закрытия международных рынков, последовавшего за попытками экспорта революции. Этот общественный класс, привыкший ездить на Запад, страдал, кроме того, и от введенной строгой сексуальной морали и мечтал о своем «Мае 68-го года».
Целых тридцать лет ЦРУ старалось изолировать революцию, проворачивая все дела с иранским правящим классом. Так, в период с 1983 про 1986 год Израиль вместе с внутренними силами США придумал средство обойти эмбарго конгресса на продажу оружия в Никарагуа (дело «Иран-Контрас»). В Национальном совете по безопасности США Эллиот Абрамс и полковник Оливер Норт установили контакт с председателем парламента, аятоллой Рафсанджани, через одного из депутатов — шейха Хасана Роухани, уже в те времена работавшего с Полом Вулфовицем и Робертом Гейтсом. Израиль разработал систему продажи оружия никарагуанским контрреволюционерам; ее исподтишка профинансировало ЦРУ, главным образом за счет доходов от наркотрафика. Рафсанджани без зазрения совести растоптал идеалы имама Хомейни, принял сторону латиноамериканских контрреволюционеров, Израиля и Соединенных Штатов, и ему удалось занять самый высокий пост в Иране.
Но в 2009 году осторожный Рафсанджани отказался напрямую принимать участие в новой операции против собственной страны. Он назвал преемника — это его сын Мехди; в это время президент Хатами заявил о выдвижении своей кандидатуры против Махмуда Ахмадинежада — Стража революции, собирающегося возродить движение Хомейни. Однако Мухамед Хатами, сославшись на то, что подвергся нападению прямо на улице, снял свою кандидатуру в пользу своего бывшего премьера — Мира Хусейна Муссави. Затем он отправился в Соединенные Штаты, где встретился с миллиардером Джорджем Соросом для разработки плана государственного переворота.
13 июня, как только объявили о победе Ахмадинежада с 62,63 % набранных голосов, «Национальный вклад в демократию» заявил, что выборами манипулировали. Сторонники Муссави, получившего 33,75 %, выходят на улицы. За этим последовало много дней крайней неразберихи. Несмотря на то, что аятолла Рафсанджани публично поддержал протестующих, власть не сдалась. За несколько недель «зеленая революция» переросла в классовую борьбу: городская буржуазия против всего остального народа страны.
В следующем году Махмуд Ахмадинежад взял реванш своего народа над этой попыткой госпереворота. Сперва он организовал в поддержку революции самую крупную народную демонстрацию во всей иранской истории. Затем с трибуны Генассамблеи ООН разоблачил стратегию «столкновения цивилизаций» Бернарда Льюиса и Сэмюэла Хантингтона (оба бывшие члены Совета национальной безопасности США): Ахмадинежад утверждал, если и существует конфликт, проходящий через все человечество, то это не конфликт религий, а столкновение, с одной стороны, материалистических ценностей капитализма и общества потребления, и с другой — духовных идеалов революции, которые суть справедливость и героизм. Он гневно спросил о событиях 11 сентября в Соединенных Штатах. Он ушел от проблемы религии, на которой был зациклен Усама бен Ладен, но обратил внимание на отношения — как деловые, так и личные, — связывающие его семью с семейством Бушей — связи, разоблаченные еще мною в мексиканском еженедельнике «Proceso» и упомянутые на слушаниях в конгрессе уполномоченной Синтией Маккинни. Заявив, что версия, предложенная администрацией Буша, послужила оправданием войн с Афганистаном и Ираком и отказываясь занять чью-либо сторону, он заново внес от имени Исламской республики Иран мое требование создать Международную комиссию по расследованию. Для Вашингтона это было равносильно землетрясению.
В тот же день Совет национальной безопасности был созван на срочное совещание. На следующее утро президент Барак Обама устремился к микрофонам Би-Би-Си, вещающей на персидском языке, чтобы разрядить обстановку, пока иранская пресса рассказывала о моих отношениях с Махмудом Ахмадинежадом, а дипломаты вовсю суетились. Пресс-встреча с англо-иранскими журналистами была организована советником Белого Дома по стратегическим коммуникациям Беном Родсом, — это он был автором доклада президентской комиссии Буша о событиях 11 сентября. Обама обвинил своего иранского коллегу в разжигании ненавистнических идей с трибуны ООН, но любой прочитавший текст его выступления может легко удостовериться, что это не так. Важно было погасить пожар прежде, чем он разгорится. В конце концов войны в Иране не случилось, а Соединенные Штаты прекратили все прямые нападения в обмен на иранское молчание.
«Лидерство тех, кто в тылу»
По свидетельству советника Обамы, его администрация, сознавая и относительный упадок Соединенных Штатов на фоне Китая, и враждебные чувства, которые они вызывают во всем мире, придумал новый тип лидерства — «тыловой» (leading from behind). «Теперь зашита наших интересов и распространение наших идей требуют осмотрительности и скромности в дополнение к нашей военной мощи», — уточнил он. Иными словами, «даже если это не одобрил бы Джон Уэйн», Барак Обама, в отличие от своих предшественников, не втравливал войска США в новые конфликты, но подталкивал союзников сделать эту работу за него. Для успеха такого метода требовалось всегда появляться на публике удивленным «самопроизвольно» случающимися событиями и подначивать союзников среагировать прежде его самого.
Предложенный в 2004 году британцами план свержения светских арабских правительств и замены их на умеренно антиимпералистические — какими являются «Братья-мусульмане» — стало первым воплощением этого нового способа править миром.
В ноябре 2010 года Вашингтону удалось уговорить Париж подписать вместе с Лондоном договоры в Ланкастер-Хаусе, в которых планировались нападения на Ливию и Сирию. Как и в 2005 году, Сирии был объявлен ультиматум. Европейский cоюз информировал Дамаск, что если тот немедленно не подпишет соглашение о сотрудничестве, то нарвется на большой конфликт. Президент Башар аль-Асад неофициально приехал в Европу, и cоюз потребовал от него либерализации своей экономики в ущерб интересам населения, и еще — признания утраты Голанских высот и нормализации отношения с Израилем. Сириец, разумеется, ответил отказом. Итак, война должна была случиться.
Берег Слоновой Кости: испытание
Но при этом если Пентагон и не сомневался в военных возможностях Соединенного Королевства, он все-таки хотел из предосторожности сперва проверить таковые возможности Франции, прежде чем доверять что бы то ни было европейцам. Он подтолкнул Францию вновь завоевать Берег Слоновой Кости, что ранее исключал. Еще с 2000 года, с выборов президента Лорана Гбагбо, страну контролировал Пентагон — через Симона Гбагбо и проповедников-евангелистов — и Израиль — через министра внутренних дел, произраильского ливанца, бежавшего из армии Южного Ливана. Эта первая половина правления Гбагбо особенно изобиловала насилием. Но далее, как часто бывает с коллаборантами империализма, со временем президент проявил неожиданную способность не обслуживать интересы иностранцев, а решать проблемы собственной страны. Вот тогда и пришел момент устранить его.
