Ливийская арабская Джамахирия, как и ее вождь, не вступала ни в какие альянсы. С тех пор как началась война, у нее не осталось друзей — за исключением нескольких африканских стран, среди которых Южная Африка плюс Куба, Сирия и Венесуэла. Россия Дмитрия Медведева предала его, несмотря на резко осудившего это посла Владимира Шамова — быстро отстраненного от должности — и премьер-министра Владимира Путина, который ждал своего часа. Китай, у которого был серьезный спор с Ливией на Африканском Роге, предпочел не занимать никакой позиции. Часть же бывших союзников, поддавшись всеобщему поветрию, повернулись к Ливии спиной. Так, президент Сенегала Абдулай Вад, которого долгие годы сам Каддафи обласкивал и любил — первым осудил его и сам же ему об этом сообщил.
Я опасался, что дело имама Мусы Садра, исчезнувшего в Ливии или в Италии в 1978 году, могло затруднить сближение с шиитами (хотя ливийские спецсдужбы утверждали, будто Муса Садр уехал из Ливии в Италию, считается, что этот духовный и политический деятель был застрелен по личному приказу Каддафи. — Прим. ред.). Однако же ничего подобного не случилось. Несмотря на публичные заявления ливанских правящих кругов, личность Мусы Садра, кажется, вызывает у некоторых сомнения. Садр основал «Амаль», «Движение угнетенных» (ныне возглавляемое миллиардером Набихом Берри) и вывел ливанских шиитов из плачевного состояния. Но были и те, кто считал его шпионом шаха, что сыграло свою роль в расколе «Хезболлы» с его партией.
Я считал, что очень важно было возобновить связи с Ираном, готовым принять делегацию очень высокого уровня, и с ливанским Сопротивлением. Среди аккредитованных в Триполи журналистов я узнал американского фотографа Тару Тодрас-Уайтхилл: я знал о роли в убийстве Рафика Харири, какую она сыграла для «Моссада». Тут же я предложил задержать ее в Триполи, сообщить в Ливан и подготовить ее экстрадицию в качестве жеста доброй воли. Это было моей ошибкой: Муаммар Каддафи продолжал контакты с израильтянами и послал одного из своих детей вести переговоры в Тель-Авиве. Абдалла Сенусси в который раз задумался, не лучше ли меня арестовать. А Тодрас-Уайтхилл при встречах со мной держала себя вызывающе.
Вождя стало заносить в мистику. Он приютил одну бедуинку, впадающую в состояние транса: ее голосом к нему якобы обращались ангелы. Она убедила его, что все вот-вот закончится хорошо. Настанет день, и Соединенные Штаты уйдут, так же нежданно, как и вступили в конфликт, без объяснений. Эта женщина и ее семья — ужасные мракобесы. Им совершенно было невозможно возражать. Когда я задавал ей естественные вопросы, ее отец отвечал мне, что «согласен разговаривать с неверным» — в данном случае со мной, — и «это его не огорчает».
27 июня французская армия разбомбила антенну-передатчик ливийского телевидения в ту самую секунду, когда Юсеф Шакир, известный журналист и бывший член «Аль-Каиды», предоставил слово мне.
Веря, что может воззвать к общественному мнению, Джамахирия позволила иностранной прессе осветить конфликт. Сотни журналистов устремились со всего мира, чтобы самим увидеть следы бомбардировок НАТО. Получалось, что натовцы неверно выбирали мишень: разбомбили полезное здание, а другое оставили нетронутым. Но оказалось, в каждом из этих случаев за приездом журналистов следовал еще один нежданный удар. Так и не поняв, кто из них контактирует с НАТО, Муаммар Каддафи приказал запереть всех журналистов в отеле «Риксос» и выпускать только в сопровождении полицейских. Там же было размещено и бюро официального пресс-секретаря правительства Муссы Ибрагима. Пока его команда работала в полном составе, все компьютеры неожиданно вышли из строя. Данные с дикой скоростью проносились на мониторе, а клавиатуры не откликались. Чтобы прекратить незаконное скачивание, отключили питание. Но и это не прояснило, какие именно «журналисты» организовали такую операцию. Тогда Абдулла Сенусси решил воспользоваться программным обеспечением, приобретенным у французской компании. Оно позволяло скачивать все е-мейлы в момент их написания, впуская в память сохраняющего их сервера. Результаты ошеломили. Почти все приехавшие журналисты, включая французов, но кроме русских, южноамериканцев и одного корреспондента агентства «Франс пресс», оказались шпионами. Они работали преимущественно на ЦРУ и МИ-6. Прежде чем приехать в Ливию, они с компьютеров, оставленных дома, обменивались кто собранными личными данными, кто — приказами из центра, присланными по электронной почте.
Обычно работающие для телевидения группы состоят из трех-четырех человек. Тот военный журналист, который появляется на экране — корреспондент центрального офиса, снабжающий его информацией о ходе всей операции. Большинство таких, прежде чем приехать в Ливию, освещали войны в Афганистане и в Ираке — их, вопреки видимости, не так уж много. Два техработника обеспечивают качество изображения и звука. Это в основном спецслужбисты под прикрытием. Наконец, американские группы включают и продюсера — и вот он-то и есть оперативный агент, выполняющий спецзадание.
Ежедневные бомбардировки были по большей части высокоточными — но бывало, что они уносили или калечили жизни неизбежных «случайных жертв». Кроме того, выбор некоторых мишеней был попросту преступен, как это сделали бы рэкетиры, — чтобы подтвердить солидарность или принудить к капитуляции.
Политика делалась в трех помещениях: все политические руководители, кроме вождя, в целях безопасности разместились в отеле «Рэдиссон Блю»; приглашенных иностранцев отвезли в «Коринф», где заседало временное правительство; за журналистами же присматривали в отеле «Риксос», часть которого подверглась потом разрушениям.
На командном пункте в Неаполе НАТО созвало тайное совещание. Францию на нем представлял министр иностранных дел Ален Жюппе, а вовсе не министр обороны Жерар Лонге, который не одобрял этой войны. В 2004 году Жюппе, бывший премьер-министр, был осужден апелляционным судом в Нантерре на 14 месяцев тюрьмы условно и на год лишен права избираться за незаконные доходы. Такой приговор, на редкость мягкий, — первая судебная инстанция запретила ему избираться в ближайшие 10 лет — побудил его уехать из Франции и год прожить в Квебеке. На самом деле он долгими неделями торчал в Вашингтоне и, повинуясь собственному властолюбию, превратился в неоконсерватора. Когда кабинет Жюппе спросили, присутствовал ли тот на тайном совещании в Неаполе, ответ был таков: он не смог туда приехать, ибо в эти дни был в отпуске.
Чтобы создать национальную освободительную армию, Франция выбрала генералов Абделя Фаттаха Юниса и Халифу Хафтара. Первый еще до февраля был одним из соратников Каддафи. Каким образом Генеральному управлению внешней безопасности удалось его завербовать, до сих пор неизвестно. Вместе с тем он продолжал поддерживать связи с Саифом эль-Исламом Каддафи. Хафтар же предал свою страну еще во время войны в Чаде. Он работал на Францию и Соединенные Штаты, потом его заставили бежать из страны, и он поселился в Лэнгли (США), рядом с офисом ЦРУ. Но в конце июля Юниса арестовывали; его пытали, калечили и, в конце концов, убили. Его тело было расчленено и частично съедено. Хотя все делали вид, будто не знали, в чем тут дело — было понятно, что он попался в ловушку, расставленную Мустафой Абдель-Джалилем — людьми Абдельхакима Бельхаджа («Аль-Каида»), влившимися в лоно Бригады 17 февраля (по другой версии, его убили повстанцы, заподозрившие его в предательстве. — Прим. ред.).
