– Да, когда нам было пять, – отвечает Сойер.
Я решаю сменить тему.
– Как насчет «монополии»?
Близнецы поворачиваются к Лорен. Опять.
Она улыбается.
– Я не против «монополии».
– Мы не против «монополии», – эхом отзываются братья.
Я сдерживаю вздох огорчения.
– Отлично. Все игры в комнате с домашним кинотеатром.
Я отправляю Сойера и Себастиана за газировкой и попкорном. Лорен садится на пол и ждет, а Хартли идет вслед за мной к шкафчику с играми.
– Оригинально и олдскульно, – замечает она, когда я достаю с полки белую коробку.
– Конечно. Я очень консервативный.
– А еще он любит жульничать, – предупреждает Сойер, входя в комнату с подносом еды.
Вслед за ним с ящиком бутылок появляется Себастиан.
– Не знал, что именно ты сегодня захочешь, детка, – говорит он Лорен, подтаскивая ящик к ней.
Она с надменным видом разглядывает напитки и молча указывает на диетический лимонад. Себастиан достает бутылку, откручивает крышку, наливает напиток в стакан и передает своей девушке.
– А ты что хочешь? – немного резко спрашиваю я Хартли.
– Я сама могу о себе позаботиться. – Кажется, ее забавляет эта ситуация. – Может, пока разложишь игру?
Я тащу коробку к Лорен и близнецам.
– Я буду собакой, – объявляет Лорен.
– А ты кем хочешь быть, Хар-Хар? – спрашиваю я, большим пальцем перебирая оставшиеся фигурки.
– Утюгом. – Она поднимает фигурку и ставит ее на доску.
Сойер выбирает корабль, а Себастиан – старый ботинок.
Я беру себе машину.
После первых четырех раундов выигрывают Сойер и Хартли.
– Эй, я старше тебя! Старших нужно уважать, – смеется Хартли, когда Сойер передвигает свою фишку на одно поле от ее владения.
– Прости, я подчиняюсь воле кубика, и он приказывает мне купить Сент-Джеймс.
Он отдает мне деньги, а я ему – карточку с недвижимостью.
– Ну что ж, боги его величества случая говорят мне пройти поле «вперед» и собрать еще двести монет. – Хартли машет карточкой перед лицом Сойера. – Ну, благодаря новообретенным богатствам я, пожалуй, поставлю дом, чтобы в следующий раз тебе было где остановиться.
– Он не будет останавливаться у тебя, – ворчит Лорен.
Я закатываю глаза.
– Успокойся, это всего лишь игра.
– Мне скучно, – говорит она и поднимается с пола. – Пойдемте, посмотрим кино в вашей спальне.
Прежде чем я успеваю возразить, близнецы выходят из комнаты вслед за Лорен.
– Я что-то не то сказала? – спрашивает Хартли.
– Нет. Просто Лорен… – Я замолкаю, потому что мне не хочется говорить плохо о девушке, которую я едва знаю. – Лорен есть Лорен. Еще хочешь поиграть?
– Еще как! Я же надираю тебе зад. – Она подталкивает кубик ко мне. – Твоя очередь.
Я кидаю кубик и ставлю фишку на поле «шанс». Карточка, которую я вытаскиваю из стопки, отправляет меня прямиком в тюрьму. Хартли смеется над моим невезением, скачет вокруг доски, покупает недвижимость, а потом садится и наблюдает за моим ходом.
Я опять кидаю кубик, на котором выпадает пять, и моя фишка оказывается на недвижимости, которую только что купила Хартли.
– Черт! Ты уже и так обобрала меня до нитки.
Хартли потирает ладони как отпетая злодейка. Я отдаю ей плату за аренду и смотрю, как она прокладывает себе путь к полю «общественная казна».
Мой следующий ход приводит меня на Теннесси-авеню.
– Наконец-то! – Я смахиваю со лба несуществующий пот. – А то уже начал бояться, что останусь неимущим.
– Рано радуешься.
– Никогда не думал, что ты такая бесчеловечная.
– Смотри и учись, красавчик!
Хартли продолжает доказывать мне, как я ошибался. После очередного круга у нее уже пять владений против одного моего. Это не игра, а какая-то бойня.
– И сколько еще ты собираешься меня мучить?
– А у тебя еще остались деньги?
Я опускаю глаза на жалкую стопку.
– Есть немного.
– Не собираешься сдаваться?
– Нет.
– Хм. – Она протягивает мне несколько банкнот. – Я покупаю дом на Индиана-авеню.
Я тяжело вздыхаю.
– Эта практичная сторона в тебе – что-то новенькое.
– Разве? – Хартли подталкивает кубик в мою сторону.
– Не знаю. Раньше ты казалась мне милой и естественной. Ты играешь на скрипке. Это так… – Я умолкаю, сам не зная, что именно хочу сказать.
– Изнеженно? – спрашивает она, а потом хмурится. – Играть на музыкальном инструменте не легче, чем играть в футбол. Думаешь, сидеть часами напролет с деревянной штуковиной, зажатой между плечом и подбородком, – это комфортно и легко?
– А что, нет?
– Нет. Знаешь, сколько раз после репетиций у меня кровоточили пальцы? – Она пихает свою миленькую ручку мне под нос.
– Много?
– Именно, много. А когда у тебя болят пальцы, ты ничего не можешь делать, даже застегнуть пуговицы на рубашке.
– Я застегну твою рубашку, – не задумываясь отвечаю я.
Она бросает в меня дом.
– Истон!
Я ловлю фигурку и ставлю ее на владение Хартли.
– Прости, старая привычка.
– Почему?
– Почему что?
– Почему это старая привычка?
– Не знаю. Просто, – бормочу я, кидаю кубик и делаю ход.
Снова железная дорога, но я не могу себе ее позволить и поэтому подталкиваю кубик к Хартли.
– Да брось, расскажи мне!
– Зачем?
– Потому что друзья все друг другу рассказывают.
Я поднимаю брови.
– И ты так много мне рассказываешь.
Она пожимает плечами.
– Ты знаешь, какая ситуация у меня дома.
– Но не потому, что ты мне об этом рассказала, – с раздражением возражаю я. – Я подслушал.
– Но все равно ты знаешь, – настаивает она.
– Я так поступаю, потому что такова моя роль, – сердито выдаю я.
И тут же пожалев об этой вспышке, принимаюсь изучать свою машинку, как будто она детальная копия дорогущей «бугатти» Стива. Я просто влюблен в эту чертову тачку.
– Не буду притворяться, что все понимаю, но я знаю, что значит быть средним ребенком. Ты не такой идеальный, как твои старшие братья или сестры, и в то же время уже больше не милый младенец.
