Прежде полагала, что со временем станет легче, но пока вспоминать Кериаса с меньшей болью не выходило. Не знала, как смогу встретиться с ним. Однако с кем мне действительно хотелось увидеться, так это с отцом, которому послала сообщение о поездке в столицу. Хотя он по-прежнему не отвечал на вопросы касательно моего происхождения, отговариваясь тем, будто не может доверить подобные сведения бумаге, нашего свидания я ждала с нетерпением, как и встречи с Эвелин.
Я испытывала горячую благодарность к магине за то, что защитила меня буквально ценой собственной жизни, хоть и совершенно напрасно. Ради кого? Ради сына? Но ведь ему я теперь не нужна. Он давно удовлетворил тягу к шаане, получил то, чего добивался столько времени, и устроил мне спокойную обеспеченную жизнь под защитой целого княжеского рода. Успокоил совесть, снял с себя все обязательства. Жаль, что я не могла ответить тем же и забыть его так же легко.
В этот раз ворота дворца оказались распахнуты настежь, а не как во время приезда кандидаток в фаворитки. Сейчас и ситуация в империи изменилась.
Осваиваясь в Иннее, я сделала вывод, что личной ненависти и неприязни у Алиста к Кериасу нет. Дело касалось именно политики и прав на престол. Однако теперь, когда император объединил под своей властью большинство княжеств, оставаться в стороне и выказывать недовольство становилось все опаснее. Пожалуй, это было еще одной из причин, почему Алист решился поехать на праздник. И пусть наши имена не были указаны в пригласительном письме, но на воротах гордого правителя холодного и неприступного княжества, окруженного увешанной оружием охраной, и его детей пропустили, как только удостоверились в подлинности родовой печати.
Во дворце нас приветствовали согласно занимаемому положению. Провели в роскошные гостевые спальни, каждому выделили для помощи слуг и рассказали о программе торжественного вечера.
Я присела на кровать, пока служанки хлопотали, распаковывая тяжелые дорожные сундуки с моими платьями. В Иннее до сих пор предпочитали использовать старинные проверенные вещи, которые в столице давно вышли из моды. Даже наряды княжны выглядели более тяжелыми и старомодными, скрывавшими очертания фигуры под многочисленными складками, в отличие от платьев дворцовых модниц. Но я не спорила. Полагаю, мужчина, которого следовало называть моим отцом, испытал бы приступ искреннего негодования, увидев, например, наряды фаворитки или иное творение волшебницы Амели.
Одна из девушек, представившаяся моей личной горничной (слуг в поездку мы не брали), предложила помочь снять слишком теплый наряд. Пока она хлопотала вокруг, я вдруг с тоской вспомнила Кэти. С ней мы тоже не виделись долгое время. Я регулярно общалась с нею посредством писем и всегда подписывала их прежним именем, а она, в свою очередь, докладывала о положении дел в благотворительном центре, отмечала рост числа меценатов, говорила о том, что коллекция книг растет, налаживаются связи с библиотеками по всей империи, а фонд помог уже многим талантливым соискателям обрести подходящую работу. Кэти была поглощена этой суетой и, кажется, искренне любила свою должность. Ей она подходила намного больше, чем место обычной горничной.
— Желаете отдохнуть, леди?
— Да.
Кругом полным-полно людей. Повсюду сверкают разноцветные огни, формируя потрясающие украшения. Кажется, в них добавлена магия, поскольку гирлянды светятся и переливаются сами по себе. Везде прекрасные цветы, а на отдельно стоящих столах — угощения. Толпа радостно гомонит, и придворные осматривают с любопытством прибывших во дворец гостей.
Ни императора, ни его избранницы пока нет. Светлейший князь медленно проходит по зале и то и дело останавливается поговорить с кем-то, попутно представляя нас троих каждому собеседнику. Мне все больше не по себе от растущего внутреннего напряжения, хотя и князь и братья полны спокойствия и чувства собственного достоинства.
— Ты что-то бледна, Миланта, — наконец замечает мое состояние Алист. — Хочешь присесть?
— Если не возражаете, я бы желала устроиться возле того окна, подальше от толпы, и немного перевести дух, пока праздник не начался.
— Конечно. — Он благосклонно кивнул, а я ускользнула на другой конец залы и устроилась в неприметной нише, на низком диванчике. Как оказалось, не я одна искала здесь покоя.
— Извините, что потревожил, — улыбнулся мужчина, подошедший на пару минут позже.
Я вскинула голову и зажала ладонью рот, удерживая крик:
— Папа!
— Миланта! — Отец упал на диван, словно ноги подкосились.
— Папочка, как же ты здесь?
— Доченька моя! — Отец обнял за плечи, а я дышала глубоко-глубоко и быстро, сдерживая жжение в глазах и не давая слезам пролиться. — Я пришел на праздник, чтобы увидеть тебя. Мой друг помог получить приглашение через старых знакомых.
— Почему ты не отвечал на мои вопросы, папа?
— Я мог рассказать обо всем только при встрече.
— Князь здесь. Он же, наверное, увидит тебя и узнает. Ты служил ему прежде?
— Никогда не встречался с ним, дочь.
— Как так? Зачем же ты увез его ребенка, как не с целью спрятать от врагов?
— Миланта. — Отец крепко сжал мои руки и заговорил так тихо, что только я могла слышать. — Ты моя дочь. Я сам принял тебя на руки, когда ты родилась. Моя прелестная жена подарила мне не менее чудесную девочку. И никогда бы я не выдал чужого ребенка за своего. Уж тебе бы, по крайней мере, открыл правду.
— Но… Князь искренне считает иначе, и ритуал показал…
Мои слова заглушила громкая музыка. Все мгновенно рванули в сторону дверей, выстраиваясь вдоль прохода. Я тоже подскочила на ноги, но пробиваться к Алисту уже было поздно. Слишком много людей столпилось там, окружив князя со всех сторон и не позволяя мне разглядеть прибывшего владыку.
— Кериас дор Харон амон Монтсеррат, правитель империи Монтерра! — объявил зычный голос мажордома, и шепотки стихли, торжественная тишина повисла кругом, а я стояла за спинами людей и видела лишь голову шагавшего по проходу императора, его черные волосы и сверкающий золотой венец. Потом владыка поднялся по ступеням, обернулся и величественно опустился на трон.
Я перестала дышать, разглядывая его с жадностью, до рези в глазах силясь рассмотреть малейшие изменения во внешности. Отец тихонько отошел, затерявшись среди других гостей, а я даже не сразу заметила.
— Приветствую вас, — кивнул император, и вся толпа склонилась в поклоне, а у меня колени сами подогнулись.
Мажордом вышел на центральное место, встал у трона и объявил:
— Желая выразить почтение к владыке, на вечер прибыл великий князь Антории с сыном и дочерью.
От толпы тотчас отделился сухонький старичок, которого под руки вели тоненькая девушка лет шестнадцати и рослый худощавый парень не старше двадцати лет. Я даже успела удивиться, откуда у старика такие юные дети, а мажордом уже объявил следующих гостей.
