А потом властитель вдруг отложил трость и медленно поднялся.
— Встань, — велел он, а когда я поспешила исполнить приказ, неловко пошатнувшись при этом, поймал меня за локоть, а второй ладонью сжал плечо.
«Проверяет», — подумалось мне, и, судя по лицу императора, проверка, или, вернее, попытка вновь отметить выбранную игрушку, успехом не увенчалась.
Он убрал руку, отпустил мой локоть, но вторую ладонь положил на талию.
— За ужином беседа протекает более приятно, — спокойно промолвил император, после чего повел меня в еще одну комнату, на пороге которой я едва не споткнулась. В присутствии владыки становилась на редкость неуклюжей, то и дело сбивалась с шага, особенно когда видела перед собой огромную спальню с кроватью королевских размеров.
Испуганно продолжая переставлять ноги, повиновалась направляющей руке, пока меня не повернули в другую сторону, заметив мимоходом: «Так не терпится опробовать королевское ложе?»
Я непонимающе взглянула в лицо правителя, увидела вопрос в его глазах, с трудом сообразила, что шла именно к кровати, пока он не потянул к окну, и побледнела. Сравнявшись цветом с белоснежными статуями, прятавшимися в альковах просторной комнаты, быстро покачала головой.
— Мы так и полагали, — проговорил повелитель и отпустил меня, лишь доведя до сервированного столика, прятавшегося в уютной нише и отделенного от остальной комнаты шелковыми занавесками.
Стоящие на столе блюда источали заманчивый аромат, а в высоких бокалах кровавыми бликами играло вино. Повинуясь взмаху мужской ладони, я присела на краешек стула с высокой спинкой, схватила салфетку со столешницы и долго расправляла ее на коленях, не решаясь поднять головы.
— У тебя есть просьба или пожелание, которое мы могли бы выслушать?
Кажется, меня решили одарить высшей милостью, но, бросив затравленный взгляд в сторону кровати, я поспешила отказаться. Вдруг озвученная просьба потребует немедленной оплаты.
— Нет-нет. Благодарю. У меня все хорошо.
— Ты удивляешь, — растягивая слова, сказал владыка и сделал глоток из своего бокала.
— Я должна что-то попросить? — уточнила очень тихо и неуверенно.
— Обычно люди не упускают возможности, получив шанс увидеться с императором, — величественно произнес Ириаден авин Тартос.
— Мне правда ничего не нужно.
Император кивнул, холодно заметив:
— Изменение статуса все еще вызывает восторг, оттого невозможно оценить новые перспективы своевременно?
— Прошу прощения, ваше императорское величество, я не до конца поняла… — Отважившись взглянуть в лицо владыки, натолкнулась на надменный взгляд.
— Ты прежде работала библиотекаршей?
— Да.
— Так что непонятного в моих словах?
Действительно. Ведь сиятельные мы прямо говорим твоей скромной персоне, что ты жуть как рада превратиться в мнимую любовницу кузена и наверняка не отказалась бы от роли постельной грелки, прикинув возможные выгоды, а тут вдруг сам император обратил на тебя свой благосклонный взор.
Я протянула руку, схватила бокал с вином и, рискуя пролить жидкость на платье, так как пальцы подрагивали, сделала несколько больших глотков. На последнем едва не поперхнулась.
— Хорошо ли мой кузен обращается с новым увлечением?
Отставив вино в сторону, приложила титанические усилия, чтобы изобразить подобие улыбки и выдавить из себя:
— Просто чудесно, спасибо. Так приятна ваша забота.
Император пристально посмотрел на меня, но выражение моего лица было самым невинным. Правда, маска быстро слетела, когда Ириаден проговорил:
— Мы рады, что кузену удается себя контролировать.
Слова о контроле прозвучали неожиданно, и император, кажется, вдоволь насладился отразившимся в моих глазах смятением.
— Отчего ты не ешь? — как ни в чем не бывало, спросил он, удостоив снисходительной улыбкой.
Я тут же схватилась за ложку, пробуя суп, который наверняка был изумительно приготовлен, однако мне в данный момент показался пресным. Вкуса совершенно не чувствовала.
Я решилась отложить столовый прибор и вновь поднять глаза на правителя, лишь когда ложка стукнула о дно пустой тарелки. Император едва ли сам притронулся к еде. Он как раз пригубил вино и наблюдал за мной поверх хрустального бокала.
Откашлявшись, решилась задать вопрос, которого он, судя по всему, ждал:
— А разве у милор… у дорогого Кериаса какие-то проблемы с контролем?
— А разве для кого-то это секрет? — переиначил мою фразу властитель. — Или избранница кузена не знает даже его прозвищ?
— Я… — Что тут можно было ответить? Только правду, — до встречи с милордом никогда не интересовалась придворной жизнью и слышала лишь, как его называли Зверем.
— Правда?
— Да.
— То есть прозвища «Сумасшедший Кузен» и «Кровавый Волк» для тебя пустой звук?
Естественно, я не ответила, поскольку сказать было нечего.
— Прежние пассии Кериаса были в курсе его душевного расстройства. Хотя обычно он выбирал женщин одного с ним круга. Во дворце его приступы ни для кого секретом не являются. — При этих поистине шокирующих для меня словах Ириаден небрежно повел плечами и высокомерно скривил уголок рта. — Оттого досадней выслушивать глупые жалобы на его жестокость.
Видимо, император не слишком верил в роль приманки, а просвещать меня насчет кузена доставляло ему особенное удовольствие, однако я едва ли могла испытать наслаждение от нашей беседы.
— Почему Кровавый Волк? — спросила едва слышно.
Владыка бросил на меня изучающий взгляд, оценил мою бледность и снова поднес бокал к губам. Пришлось ждать несколько изматывающих минут, прежде чем повелитель изволил ответить:
— Ты слышала о преданности волков? Кериас точно так же предан своей семье. Он вцепится в горло любой опасности и не разожмет зубов, даже если будет издыхать. И столь красивые личико и тело, — император отсалютовал мне бокалом, — не удержат его от того, чтобы бросить тебя в темницу и пытать до потери сознания, если заподозрит измену короне.
Оценив эффект от своих слов и мое молчание, Ириаден добавил:
— Почему бы тебе не попробовать мясо?
Я быстро подцепила вилкой какой-то листочек, служивший приправой для нежнейшего филе ягненка, которое и без ножа легко разделялось на части, но ела чисто механически, а император потягивал вино, продолжая изучать меня поверх хрустального сосуда.
Уже когда я разделалась с десертом, попутно отвечая на новые вопросы владыки и демонстрируя при этом крайнее косноязычие и рассеянность, Ириаден вдруг поднялся. Я сообразила, что должна встать, только когда он оказался позади моего стула. Очутившись на ногах, поняла, что лучше бы сидела. Повелитель сдвинул стул в сторону, и я оказалась в тисках его рук, а шагнуть вперед мешал стол.
