Отодвинув первый том на край стола, я загнала невеселые мысли об энергетическом вампиризме подальше и взялась за вторую книгу, а там… там было написано о запрещенных ритуалах.
— Высшие силы! — Я не смогла сдержать восклицания, обхватила руками голову и просматривала строчку за строчкой.
Во рту то и дело пересыхало, и я периодически хваталась за графин с разбавленным вином, который горничная подала еще к ужину. Просто от такой информации у кого угодно могли волосы дыбом встать, а о некоторых ритуалах даже читать не хотелось. И вот так, бегло проглядывая страницу за страницей, я вдруг споткнулась на ровных, выведенных каллиграфическим почерком строчках и быстро вернулась в начало параграфа, озаглавленного как «Зеркальный ритуал».
«Человек есть отражение человека», — начиналось описание отвратительного обряда. Отвратительного потому, что если за счет одного человеческого существа, совершенно здорового и полного сил, пытаются компенсировать врожденные уродства другого, это вызывает только отторжение, у меня, по крайней мере.
В описании подробно рассказывалась история возникновения обряда, проводимые раз за разом опыты над людьми. Маги пытались использовать их как доноров, чтобы избавиться от собственной неполноценности, а убедившись, что люди раз за разом умирали и чужие свойства не могли прижиться во взрослой особи (там так и было написано), стали брать младенцев. Вот они-то почти не погибали. Развивались, росли, принимали чуждую сущность как часть себя, и, в конце концов, избавляли от уродств настоящего носителя.
Я схватилась за волосы, даже не замечая, как болезненно натянулись темные пряди.
«Ты всего лишь отражение, — припомнила я слова императора, — не будь меня, тебя не существовало бы». Силы небесные! Это что же за обряд они провели и как? У предыдущего короля ведь был брат, у него соответственно жена. Тот самый род дор Харон, королевская кровь. Но как они могли подвергнуть собственного сына подобному испытанию? Ведь Кериас — единственный наследник родителей, а они, кстати, совсем рано погибли, на удивление рано. И ведь я даже ничего не знаю про других детей.
Резко подскочив со стула, подбежала к большому бюро со стопками книг, нашла ту из них, в которой рассказывалось о возникновении рода амон Монтсеррат. «Хранители врат» — именно так переводились два древних слова. Я села с книгой прямо на пол, читая о том, как один из сильнейших предводителей человеческого восстания закрепил кровный договор с повергнутыми магами и запечатал антимагические врата самой сильной из печатей: «Она представляла собой смесь капли его крови и крови всех выживших магов. Самая сильная клятва, нарушив которую и выйдя за пределы магического барьера без дозволения, последние представители магического сообщества погибли бы и обрекли на смерть тех, кто остался за вратами».
Значит, представители рода являлись носителями кровной магической печати, закрывающей врата, и именно они правили бессменно все эти годы, каждый раз оставались у власти, несмотря на многочисленные попытки дворцовых переворотов.
Я отложила старую книгу и быстро отыскала на полках одну из хрестоматий по новой истории. Открыв ее на нужной странице, выхватила глазами строчки о самом крупном из дворцовых восстаний, произошедшем много лет назад, когда оба кузена были еще слишком малы. Тогда вырезали почти всех представителей императорской фамилии, кроме двух неразлучных мальчишек. Они воспитывались отдельно, далеко за пределами дворца, в каком-то старом-престаром монастыре, оттого и выжили во время воцарившейся смуты. О том периоде я ничего не помнила, поскольку родилась лишь пять лет спустя, когда все успокоилось и власть вернулась в руки последних оставшихся из рода хранителей врат и их сторонников.
Теперь слова гадалки обрели важный смысл, и все встало на свои места. Признаюсь, прежде не слишком интересовалась дворцовыми переворотами и подобными вещами, связанными с разделом власти, да и представить не могла, будто окажусь едва ли не в самой гуще событий. Неудивительно теперь, что Призрака сразу причислили к разряду заговорщиков, в чем я, однако, сильно сомневалась, однако разобраться в особенностях дара странного беловолосого мужчины пока не могла. О нем не упоминалось ни в одной из древних книг, ничего про радужную магию.
Я со вздохом извлекла из кармана платья камень и покатала между пальцами. Честно говоря, пользоваться им вновь было страшно. Я еще помнила то ощущение полного упадка сил, которое испытала, выпав из граней. А сейчас и Кериаса не было рядом. Вдруг камень вытянет силы настолько, что я и до утра не доживу? Но как иначе узнать о случившемся с дознавателем и куда он пропал?
Глубоко вздохнув и набравшись храбрости, я покрепче сжала камушек в руке и попросила: «Покажи, где сейчас Кериас».
Знакомая радужная пыль закружилась вокруг, меняя пространство. Миг, и я сидела на белом полу за переливающимися стенами. Протянув руку, толкнула одну из них, не решаясь встать, чтобы после не пришлось стукнуться обо что-то твердое в моей настоящей реальности. Стена истаяла, а за ней…
За ней царила непроглядная темнота. Я беспомощно озиралась кругом и все же не вытерпела, поднялась на ноги и прошлась, пытаясь хоть что-то разглядеть. Но нет: ни полоски света, ни слабого огонька свечи, ни очертаний хотя бы крошечного окна. И стало жутко от сознания, как давит эта чернильная темнота, провоцируя все нарастающую панику, а окружающая действительность сама по себе медленно сводит с ума. Человек не может совсем без света, а тут точно в склепе оказался, в могильной тишине и черноте.
— Кериас… — Голос дрожал, и страшно было повысить его громче шепота. — Крис, — повторила едва слышно, прекрасно понимая, что звать бесполезно.
Сделала еще два шага, поводила рукой и хотела уже сбежать из кромешного мрака, когда показалось, будто слышу тяжелое дыхание. Я сделала еще шаг и снова прислушалась — не показалось. Тяжелое человеческое дыхание наполняло эту тьму и периодически прерывалось короткими хрипами, а потом сменилось рычанием, сперва тихим, затем набирающим силу, вибрирующим и отскакивающим от невидимых стен. Тихий звук, словно мягкая поступь шагов, и сильный удар, удар о стену. И еще один, и еще, будто бились головой. Я вскрикнула, вновь вытянула руки и вдруг ощутила слабость, коленки подогнулись, а темнота перед глазами неожиданно истаяла. Я не упала, оказавшись прижата спиной к чьей-то груди, и вернулась в светящиеся грани.
— Здравствуй, Миланта. — Призрак осторожно развернул к себе лицом, продолжая крепко удерживать за талию. Слабость в коленях все еще ощущалась, как и дрожь в руках. Дыхание прерывалось, а собеседник вдруг поднял руку и провел ладонью по моей щеке, вытирая скатившуюся с ресниц слезу. — Ты просила о помощи, и я пришел.
— Я… — Голова отяжелела, во рту ощущался металлический привкус, в глазах потемнело на миг, и я прижалась лбом к плечу обнимавшего меня мужчины. Перевела дух, отгоняя воспоминания о темноте и продолжая цепляться дрожащими пальцами за белоснежную рубашку, и ответила: — Я не просила о помощи.
— Я почувствовал призыв, — ответил на это Призрак, а потом вдруг поднял меня на руки и аккуратно положил на что-то упругое и гладкое. Опустив голову, я увидела проходящие под телом белые лучи, которые изгибались, формируя подобие лежанки.
