— Не придет. Существо с половиной души может прожить недолго, хотя и есть способы продлить его дни.
Он зачем-то потянулся к плечу императора, а потом снова отклонился, держа на ладони тускло блестящую вещь, напоминающую сотканную из золотых линий брошь. Когда маг заговорил, его голос снова дрожал:
— Я дал ему илонит, чтобы тот подпитал физические силы, укрепил здоровье, но против зеркальных приступов он оказался бессилен. Привел ему тебя, надеясь успокоить, но присутствие аретерры второй сущности не помогло. Надежды оказались тщетными. Кериас теперь тоже погибнет.
— Он больше не человек.
— Не важно.
Честно, я не понимала, зачем мы спорили друг с другом в такой момент и в такой обстановке, притом оба сознавали бессмысленность спора. Может, это отвлекало, помогало хоть немного прийти в себя и не лишиться разума?
— Ты так много знаешь. Слишком умная и начитанная библиотекарша, которой отчего-то известны даже позабытые и запрещенные темы, — говорил меж тем маг. — А что ты слышала о процессе объединения душ? Ничего? А это важно, потому как половина души одного сливается с половиной души другого. И погибает в первую очередь именно подселенная сущность, она более уязвима. Кериас умер и обратился в Зверя как сильный ликан и маг, сохранив часть своей души, а вот Ириаден часть себя потерял. Теперь он погиб, а в Кериасе осталась только его собственная сущность, но она неполноценна. И без второй половины не выживет даже сильнейший из магов. Он не придет, даже если считал меня врагом, хотя я никогда не желал ему зла. Я растил их обоих с детства в монастыре, вдали от дворца. Я был их учителем, особенно для Кериаса, обучал его магии. Из двоих мальчиков он был мне чуточку ближе. К Ириадену следовало относиться как к будущему императору, а из Кериаса я растил воина и защитника, внушал, что он обязан до последнего вздоха защищать брата. Были у них и другие учителя, преподававшие все, что полагалось знать наследникам, но я всегда был ближе. Ведь я даже присутствовал при рождении Кериаса, именно я, по приказу императора, отыскал в городе магов подходящую девушку. Они оба были мне роднее собственных сыновей.
Я выслушала всю тираду спокойно, но в конце не выдержала и разразилась истерическим хохотом.
— Смеешься? — Маг нисколько не обиделся. — Думаешь, раз я питался силой Кериаса, то делал это с дурными намерениями? Просто иначе я бы не протянул так долго, не смог бы всегда быть рядом и защищать их обоих. Я заботился не только о воспитании, но и о благополучии моих мальчиков. Они росли вместе и были неразлучны, пока их не развела Инесса. — При последних словах лицо мага скривилось. — Для императора это был хороший выбор, но девушка не довольствовалась старшим братом, ей понравился младший. А потом она узнала о тайне Кериаса и воздействовала на натуру оборотня, используя свой божественный голос. Ликаны ведь очень чувствительны к звукам и к ароматам. Он не смог противостоять, она стала его шааной, наркотиком. С таким притяжением невозможно бороться. И она была первой, развела моих мальчиков, и даже ее гибель не смогла сплотить их снова.
— А вы помогли ей погибнуть?
Это была ночь самых неправильных вопросов с моей стороны, но какая разница, что спрашивать, если до утра не доживешь в любом случае. Да и чего бояться, когда лежишь рядом с погибшим императором, а с другой стороны сидит маг, который планирует избавиться от лишней свидетельницы.
Я удостоилась еще одного цепкого и внимательного взгляда, но старик не спешил сознаваться и изливать душу, а потому проще было закончить за него:
— Я читала в одной книге, что магические потоки идут непосредственно туда, куда направлены. А если Кериас от злости ударил по стене и стена задрожала, то эта дрожь не могла так быстро дойти до старого перекрытия, только если кто-то подправил вектор потока. Вину на него вы возложили, чтобы проще было управлять убитым горем Зверем?
— Не могу понять, откуда ты столько знаешь.
— Люблю много читать.
Мне повезло, что маг выложился подчистую этой ночью, а потому не имел лишних сил снова мучить меня, добиваясь признания. Однако последние слова стали поводом ускорить приведение в жизнь моего приговора.
Мясник поднялся и немного отошел от ложа, чтобы удобнее было колдовать.
— Прощай, девочка, — вот и все, что он мне сказал.
Хотелось бы гордо и смело смотреть ему в глаза, пока маг убивал, но моих сил на то не хватило. Я зажмурилась, мечтая, чтобы все закончилось прямо сейчас, и эта мечта осуществилась в то же мгновение. Не было ни раскатов грома, ни ослепительных молний или иных непередаваемых впечатлений, символизирующих конец моей недолгой жизни, только подарок Вернона на груди вдруг осыпался пылью, и послышался глухой стук.
ГЛАВА 14
Не спеша открывать глаза, я примеряла на себя новые ощущения, однако почти не замечала разницы между прежним и теперешним состояниями. Вот так просто? Умерла, но ничего не чувствую по этому поводу?
Я решилась чуть-чуть подглядеть сквозь ресницы, и лицо будто жаром обдало, — скрюченная иссохшая фигура мага застыла на полу, там, где он еще минуту назад стоял, держа руки вытянутыми и обратив ладони ко мне. Мясник направлял магический поток, способный забрать мою жизнь, как когда-то забрал жизнь Инессы Асвальди.
Светлые боги! Я жива? Правда осталась в живых?
И одна в этой комнате продолжала дышать.
Вся жуть ситуации попросту не доходила до моего опаленного безумными событиями сознания. Это только спустя время поняла, что в ту ночь защитил меня именно кулон стража, последний подарок, сперва наказавший императора, воззвавший к справедливости граней, а после добивший желавшего убрать свидетельницу старика. Он обратил силу мага против него, но и сам рассыпался в пыль. От последнего ключа ничего не осталось, доступ к граням оказался утерян, и они снова закрылись, возможно, навсегда.
Я сползла с кровати, не оборачиваясь на императора и обходя по дуге погибшего мага, качнулась, схватилась за спинку кресла, а пальцы зацепились за ткань плаща, в котором я пришла в эту комнату. Я протащила его за собой по полу, пока шла к дверям, а после по пустому коридору.
Примечательно, что тогда я направилась по дворцу в сторону тайных переходов, расположения которых, по здравом размышлении, даже не смогла бы вспомнить. Наверное, попробуй задуматься, куда именно следует идти, и точно бы заплутала, а в полувменяемом состоянии шла по наитию и забрела в нужный закуток, дверь в который запиралась изнутри. Через нее я смогла попасть во внутренний двор, где уже сновали люди. В предутренних сумерках туда-сюда бегали слуги, а я пошла к воротам и, ощутив сырость промозглого утра, сообразила закутаться в плащ.
Миновала позевывавших охранников вместе с группой служанок с корзинами в руках, отправлявшихся на рынок, и брела за ними по узким улочкам, пока чуть не угодила под копыта лошади. Возница закричал: «На тот свет торопишься?» — а я зачем-то ответила, что мне нужно в храм.
