— Грани — это радужная магия.
— Я понял. Магия, которая затмевает разум и вынуждает делать то, чего не хочется?
— Нет, это же магия справедливости. Все честно. Ты сам заключаешь с ними соглашение и вынужден его выполнять до конца.
— А Призрак, получив силу, передумал выполнять? Поэтому с твоей помощью решил от соглашения избавиться?
— Я сама хотела помочь!
— Конечно. Остальные тоже хотели, ведь так?
— Да, они хотели. Мне тоже предложили выбор, я согласилась и была уверена, что справлюсь.
— Ага, но я вмешался в ритуал, а ты все пыталась его завершить.
— Я не могла не завершить, ведь существовало соглашение.
— Конечно. Я помню, как ты снова схватилась за нож. Удивляло, что выглядела при этом совершенно вменяемой. Все ясно, грани, как ты их называешь, или радужная магия, не влияют на сознание.
— Они влияют на чувства.
— Внушают те чувства, которых нет?
— Нет же. Просто ощущаешь, что все делаешь правильно.
— А разве ты сомневалась в правильности решения? Сейчас бы не повторила тот ритуал?
— Почему не повторила? Я хотела ему помочь, хотела спасти и вернуть его к жизни.
— Как же тогда грани влияют на чувства, если все правильно и ты бы все равно так поступила?
— Нет, подожди… те. Так непонятно. Я лучше приведу пример. В храме я не хотела тебя убивать. Когда Вернон погиб на моих глазах, вдруг стало очень больно, почти невыносимо, но через секунду в душу пришел холод, чувства притупились. Грани сказали покарать убийцу стража.
— Произнесли: «Убей его?»
— Не сказали в прямом смысле. Это просто мысль в голове, как будто твоя собственная, но я точно не хотела убивать.
— Хм.
— Не веришь?
— Верю, продолжай. В голову пришла мысль покарать меня. И?
— И я вспомнила, про защиту дающего.
— Умная девочка.
— Ты все же смеешься?
— Я отмечаю твою сообразительность. Использовать против меня мою же силу, убить через прощальный поцелуй. Это, мм, изысканно.
— Но я не хотела!
— Конечно нет.
— Это грани!
— Которые не внушают и не заставляют, но меняют чувства так, что, хотя эти чувства твои собственные, они тем не менее не твои?
— Ты, вы… меня путаешь!
— Ты сама запуталась в объяснениях, а я разбираю факты. Мышка, у тебя нет опыта в убийствах и расследованиях, а у меня есть. Ты видела смерть любимого рыцаря от моей руки и впала в состояние аффекта — не контролировала собственных действий, а потом ужасно пожалела о случившемся?
— Я действительно не хотела и очень жалела!
— Тшш, не стоит кричать, я все понимаю. Это я убил любимого мужчину на твоих глазах, искренне полагая, будто тем самым спасаю тебя от гибели. Ты ни в чем не виновата.
— Не нужно искажать смысл моих слов! Я виновата!
Он кашлянул и потер виски, стараясь не потерять логическую цепочку в моих рассуждениях.
— Ты виновата и мучилась сознанием этой вины все время после убийства. Потому отыскала древнюю книгу с ритуалом и отдала Эвелин?
— Да. Я сотворила непоправимое, но очень желала повернуть время вспять.
— Хорошо. — Он пожал плечами все так же невозмутимо и спокойно, только глаза оставались холодными.
— Это действительно сложно объяснить, можно только почувствовать. Радужная магия слишком необычна для понимания людей, лишь древние могли управляться с этой силой. Допусти ты полное слияние с сознанием Вернона, тогда бы точно понял.
Кериас прищурился, но ответил сдержанно:
— Слияние не вернет тебе Призрака, не стоит на это надеяться.
— Я вовсе не надеюсь.
— А на что ты надеялась, идя во дворец?
— Я хотела объясниться.
— Просто объясниться? Зачем тогда менять внешность и принимать участие в отборе?
— Чтобы меня впустили, чтобы не обвинили в смерти императора.
— Интересно, — впился в меня взглядом Кериас. — Я понимал, что Ириаден мог прожить гораздо дольше, ведь ему помогал опытный маг, однако к утру, когда их обнаружили в императорских покоях, оба оказались мертвы. И это снова ты, Мышка?
— Нет, это грани. Они покарали их за прошлые грехи. Ириаден пытался мной овладеть, но безумие его сожгло, а Мяснику вернулся его удар, когда он хотел меня убить.
— Сами грани покарали, без своего, мм, стража?
— С помощью камня, который являлся частью граней. Вернон сделал амулет и подарил мне. Камень отразил направленный на меня удар.
— А где амулет теперь?
— Рассыпался.
— И больше похожих камней нет?
— Он был последним.
Молчание. Тишина на несколько минут и вывод Кериаса:
— Ты страшная женщина, Миланта.
— Что?!
— Расправилась со всеми, кто тебе угрожал. Хорошо, что Эви не убила, просто книгу отдала.
— Но я ведь объяснила! — Я заломила руки, не зная, как еще объяснить ему.
— Да, что это грани, которые не могут влиять на сознание, только на чувства. Они погружают в состояние аффекта.
— Нет, они замораживают все чувства.
— Замораживают? Тогда откуда желание убивать и жажда справедливости?
— Ну, не все чувства, а только часть. Ты спокоен и уверен, что поступаешь правильно, вот как это выглядит.
— А человек поступает неправильно, защищая себя от тех, кто хочет причинить ему вред? Ты пыталась спастись, Миланта, разве это не нормальная реакция? Сработал инстинкт самосохранения.
— Подожди.
У меня разболелась голова и заломило в висках. Он словно все понял, но как-то не так.
Кериас замолчал, ожидая продолжения, и я ответила на последний вопрос:
— Я, конечно, хотела спастись, и радужная магия помогла, но твое убийство произошло не из чувства мести, и я не ищу в тебе Вернона.
— Я говорил, что ищешь?
— Ты так думаешь. Ты полагаешь, что я жду, пока ваши сознания сольются, и это вернет мне Призрака.
— А ты не ждешь?
— Жду, но не для этого.
— А для чего?
— Для воспоминаний! Но я не собираюсь менять тебя на Вернона!
— Как ты можешь менять, если слияние не завершено? Да и как предсказать, что из его прошлого вплетется в мое сознание? Может, о маленькой библиотекарше в той части души не осталось воспоминаний? А кроме тебя, у нас с Призраком нет ничего общего, поэтому не питай пустых иллюзий.
