Она посмотрела на меня, как на идиота. И злость в ее взгляде, и упрек, и сожаление. Замерла, помотала головой и уронила лицо в ладони, плечи ее задергались. Только женских истерик мне не хватало. Что делать с девушкой, когда она плачет? Понятия не имею. Проще сделать так, чтобы она спала.
На полочке рядом с сахаром стоял пузырек чистейшего спирта. Я молча поднялся, налил треть стакана, добавил столько же яблочного сока, похлопал Таню по спине и протянул стакан:
– Пей. Только сразу. Мне всегда помогает.
Она послушалась, осушила коктейль, закашлялась, вытаращила глаза и принялась махать перед лицом руками. Теперь из ее глаз катились другие слезы, борясь с физическим дискомфортом, она забыла о душевной боли.
Спирт подействовал, она раскраснелась, сделалась таинственной и задумчивой.
– Ты и правда не понимаешь, почему я здесь? – прохрипела она, не сводя с меня глаз.
– Сама же сказала: хочешь заработать на квартиру…
– Ой, дурааак, – протянула она и снова разревелась.
Я сел рядом, и правда чувствуя себя полным идиотом. Хотелось вытолкать ее, чтоб не отвлекала и не мешала, но пришлось сдержаться. Посидев немного с рыдающей Таней, я нарезал колбасу, сыр, сварил ей кофе.
Как школьник на свидании, ей-богу! Дамский угодник из меня никакой.
– Вот, выпей, – я поставил чашку на стол и похлопал ее по спине, она подняла отекшее лицо, кивнула.
– Спасибо. Если бы не папа, я и дальше молчала бы, но теперь понимаю, что могу не успеть, – она смолкла и посмотрела, будто прощаясь. – Знаю, что бессмысленно, безответно, но, Андрей… Я… Я здесь из-за тебя. Ты мне… Вот.
Съежилась на табурете, сделалась маленькой, жалкой. Какой же я осел! Не рассмотрел, что девчонка по мне сохнет и боится признаться. Заметил бы, гнал бы ее отсюда взашей! А теперь… Сказать, что не стоит? Ей и так паршиво, еще застрелится. Наплести с три короба? Тоже жестоко.
– Таня, – я положил ладонь ей на макушку. – Понимаю, что любовь зла, но я – смертельно больной старик. Ни к чему тебе такие отношения…
– Ты не старик и можешь излечиться!
У-у-у, какой грозной стала! Осталось только топнуть для убедительности.
– Вот когда излечусь, тогда и поговорим. А теперь послушай меня очень внимательно. Здесь происходит что-то нехорошее, завтра я тебя выведу, и ты больше не вернешься.
– А ты – останешься? – возмутилась она.
– Ненадолго, – уклончиво ответил я. – На неделю. Потом сам тебя найду. Договорились?
– Врешь ведь, – она шмыгнула носом и вмиг расклеилась, от былой решительности и следа не осталось, даже глаза увлажнились.
– Даже если не вылечусь, найду. И пошлю к черту.
– А если вылечишься? – жалобно спросила она.
– Буду долго отчитывать, – отшутился я. – Ложись спать. Нам вставать в четыре утра.
Она улеглась в мою кровать, не раздеваясь, потянулась и прошептала мечтательно:
– Давай убежим вместе?
– Спи, – накрыв ее одеялом, я поужинал и отправился спать в ее комнату.
Странные создания женщины. Странные и глупые: столько времени тратят на глупости. Едва я подумал об этом, как из коммуникатора донесся голос Иггельда:
– Химик? Зайди на минутку, есть разговор.
Подумалось, что он собрался устраивать мне допрос, но я ошибся. У Иггельда тоже покраснели глаза, но не от слез, а скорее от бессонной ночи. На руках у него был «антистресс» – рыжий кот Сова, которого Иггельд беспощадно гладил. Общительного кота ласки не радовали, и он дергал кончиком хвоста.
– Нюша выздоровела, – ответил Иггельд с порога, подождал, пока я войду, и продолжил. – Понимаешь? Это значит, что и тебе поможет, и множеству других людей. Несколько дней ждем побочных действий, и можно тестировать на людях, желающих я уже нашел.
– У Тани отец чуть не умер, – сказал я.
– Знаю, – кивнул Иггельд. – Там ничего серьезного. К Периметру и правда никто не идет, а отпускать ее одну опасно, сам понимаешь.
– Завтра иду доделывать свои дела, провожу ее до «Малинок», – раскрыл карты я. – Там больше народу, кто-нибудь доведет по Периметра.
Отговаривать он меня не стал. Похоже, он вообще меня не слышал, поглощенный собственными мыслями. Про обновленный излучатель – ни слова. Точно такой же находился здесь за шторкой, теперь его нет. Надо делать вид, что беспокоит меня лишь собственное здоровье и немного – Таня.
– Что-то еще? – поинтересовался я, рассчитывая на долгую часовую беседу, но нет, Иггельд мотнул головой и пожелал спокойной ночи.
Ночевал я в Таниной комнате – не на полу ж спать! Запрограммировал свет на четыре утра – система тут работала так же, как и у меня в спальне, и сразу же уснул.
С кровати вскочил, когда стало светло. Толком не продрав глаза, отправился будить Татьяну. Думал, придется с ней повозиться, но нет, встала, как солдат, сразу же сориентировалась, извинилась. Оказалось, вещи она собрала еще вчера, но рюкзак остался наверху, в баре, где она ждала попутчиков. Когда все отказались ее сопровождать, она порывалась пойти сама, но Чук и Гек ее не отпускали.
О вчерашней исповеди она или не помнила, или сделала вид, что не помнит, меня такое развитие событий устраивало. Как человек мне Татьяна нравилась, но становиться объектом вожделения в мои планы не входило. Надо отдать должное, держалась она молодцом, больше не ревела, не приставала с расспросами.
Бар пустовал. Чук дрых на посту за столом, уткнулся в сложенные руки и похрапывал, перекрывая стрекотание часов. Мы на цыпочках выбежали на улицу, я открыл дверь, пропустил Таню вперед, отметив, что у нее маленький рюкзак. У женщин обычно целый грузовик вещей, которые они таскают с собой туда-сюда.
Зона встретила нас утренней прохладой, дохнула сыростью, грибами и липовым цветом. Пузатые облака застыли в розовато-сером небе, к ним с земли по сосновым стволам ползли белесые нити тумана. Красиво, черт побери! Картинка просто сказочная!
– Извини, но теперь вперед – я. Мы с Зоной отлично друг друга понимаем, и она меня бережет. Ты когда-нибудь мутанта видела? Не пса плешивого – например, бюргера или упыря?
– Нет, – ответила идущая за спиной Таня, я обернулся: в руках у нее был пистолет, который она, умница, держала стволом вниз, а не перед собой, целясь мне в спину. – Только на фото. Не надо меня пугать, мне и так страшно. Обычно я уходила из Зоны в составе большой группы.
– Хорошо, не буду. Сейчас мы свернем кое-куда, мне нужна одна аномалия. Я сделаю свои дела и провожу тебя.
– Ок. Только одну не оставляй, ладно…
Ее шаги стихли. Она замерла, целясь в заросли рогоза.
– Просто ветер, – успокоил я. – Тебя все время будет преследовать страх, тут место такое особенное, оно должно пугать. Отпусти тревогу, просто верь мне. Вдруг аномалия или мутант, ты просто постоишь рядом, если страшно будет, зажмуришься.
