– Да, я помню, ее убил сторож с соседней турбазы. Но там, кажется, не пахло умышленным убийством. Она сопротивлялась, он тем не менее изнасиловал ее, потом, чтобы она не кричала, он схватил ее за горло и, может, случайно удушил.
– Гриша тогда был в очень плохом состоянии. Мало того что он находился в больнице и был еще слаб после операции, так еще и такое потрясение. Фима, вот ты мне скажи, что я мог для него сделать, если, как ты сам говоришь, этого гада нашли и без меня? Я был рядом с ним, с его матерью… Я тоже переживал вместе с ними, но у меня действительно на тот момент была связь с одной девушкой-поэтессой. Она слегка ненормальная была, я просил ее быть осторожной, но она словно и не хотела ничего знать о том, что я женат, что у меня семья. Звонила когда ей вздумается, и все такое… Наш разговор с ней случайно услышала Майя. Случись эта неприятность в какой-то другой момент нашей жизни, конечно, был бы скандал, но я все равно бы все уладил, как это бывало и раньше. Майя не сказать чтобы уж сильно любила меня, но у меня тогда пошли сериалы, я неплохо зарабатывал, словом, ей было удобно со мной жить. Она бы все равно простила меня. Или же я выкрутился бы, сказал бы, что никакая она не любовница…
– Да понятно все, Марк. И что?
– Меня попросили уйти.
– Оба?
– Да. Сказали, что не хотят меня видеть. Что у меня нет сердца и все такое. Майя очень настаивала на разводе, и мы развелись. Пытались что-то там делить, но потом я получил хороший заказ, и в перспективе был еще один сериал… Словом, я оставил им почти все, продал двухкомнатную квартиру на Осеннем бульваре, доставшуюся мне от родителей, купил дом в лесу, открыл бар. Вот и вся история.
– А Майя?
– Насколько мне известно, она живет с мужчиной, каким-то бизнесменом, а квартиру оставила Грише. Остальные две квартиры они сдают, так что у них проблем с деньгами быть не должно. К тому же она работает, она же дизайнер, и востребованный. Правда, когда Грише захотелось купить машину, Майя приезжала ко мне, просила денег. Я не сразу дал, мне так неприятно стало все это… Она что-то говорила мне о своих чувствах, что я предал ее и все такое… Кажется, я тогда много выпил. Нервничал. Я не ожидал, что вообще увижу ее у себя в баре. Мы поссорились, но наутро я перевел ей деньги. Больше мы с ней не виделись.
– А с Гришей не видитесь?
– Я звоню ему иногда, но он не хочет говорить. Я спрашиваю его, как дела, он отвечает, что все в порядке, и отключает телефон. Вот такие мои семейные дела.
– А я в браке счастлив, – зачем-то сказал Фима. – Не представляю, как бы я жил, если бы не Лена… Но, видимо, ты из другой породы мужчин. Тебе комфортно одному.
– Что ж, тебе можно только позавидовать. У меня, как ты понимаешь, совсем другая история.
– Так, хорошо. Четвертый пункт – ты. Что делать с тобой? Уверен, что стоит тебе вернуться домой, как тебя задержат. А уж когда обнаружат в твоем доме следы Ольги, непременно свяжут с Селивановым и его убийством. Ну и загадку ты мне задал!
Мы решили действовать по плану и, позвонив в клинику, где работал Туманов, и узнав, что он работает до шести, отправились к нему домой. Предварительно Ефим позвонил экспертам и договорился с ними, что они приедут к нему в деревню утром следующего дня, чтобы осмотреть мою машину.
У меня просто голова шла кругом.
6
В машине Фимы я размышлял о том, следует ли ему рассказать об Ольге Второй, с которой я провел несколько часов в своей квартире. Я понимал, что вся эта история ему вряд ли понравится, но и не рассказать я как бы не мог. Мы должны были быть готовы к тому, что в квартире Туманова нас встретит именно она, и никто не знал, как она может себя повести. От женщин ведь можно ожидать всего, чего угодно.
– Что? – Машина резко пошла вправо и остановилась на обочине. – Ты переспал с ней? Ты что, больной? Зачем тебе это надо было?
– Так получилось… – Я чувствовал себя чуть ли не преступником. Ну, во всяком случае, беспринципным ослом.
– Марк, ты просто неисправим! – Он ударил ребрами ладоней по рулю. – Может, ты и с Ольгой успел переспать? Я имею в виду Шорохову?
– Нет-нет, там ничего не было…
– А ты не врешь? Может, ты испугал ее, и по-этому она от тебя сбежала?
– Говорю же – нет!
– Ладно… – Машина вернулась на шоссе, и мы продолжили наш путь.
– Проблем, что ли, у тебя мало? – ворчал он. – Вокруг тебя кольцо сжимается, тебя в любую минуту могут задержать, а ты устраиваешь тут…
– Ты вот мне скажи, зачем он привел в дом эту женщину? – Я попытался перевести тему разговора. – Она же не любит его!
– Да таких женщин полно. Он врач, неплохо зарабатывает, у него квартира. Что тут непонятного?
Так, разговаривая, мы доехали до дома, в котором проживал доктор Туманов.
– Я туда не пойду, – сказал я. – Боюсь все испортить.
– Знаешь, я тоже не пойду. Вернее, поднимусь и попрошу его спуститься, поговорим с ним в машине. Придумаю, что ему сказать.
– Скажи, что у тебя болит голова, – попробовал я пошутить.
– А ты знаешь, это чистая правда! От тебя у кого угодно разболится голова!
В ожидании Туманова с Фимой меня стало потряхивать. Что-то я разволновался. Я знал, что Фима уболтает доктора и уговорит его спуститься. Но вот что будет потом, я понятия не имел, хотя мы с Фимой обсудили предстоящий разговор. Нашим козырем была Ольга, ее проживание в доме доктора Селиванова.
Они вышли вместе, и я с облегчением вздохнул. Вот, сейчас я наконец узнаю все об Ольге.
– Добрый вечер, – сев рядом с Фимой и обернувшись ко мне, произнес Туманов. Это был крупный широкоплечий мужчина с крепким затылком, на который я, сидящий на заднем сиденье, уставился, как если бы это было его лицо. Конечно, мы могли бы поговорить и на улице, но в машине было все-таки попрохладнее. Я понятия не имел, каким образом Фима заставил его выйти из дома.
Фима повернулся ко мне.
– Расскажи ему про Ольгу, – велел он, и я понял, что ему удалось каким-то образом так, чтобы не слышала новая жена Туманова, произнести имя его первой, настоящей жены. Поэтому он согласился на разговор.
Я сел так, чтобы видеть лица обоих, они же то и дело поворачивались ко мне во время разговора.
Я коротко рассказал ему о визите Ольги. Судя по всему, об убийстве доктора Селиванова он не знал, иначе вместо простой озабоченности на его лице появилось бы выражение тревоги.
Но после моего рассказа, а я не мог не рассказать об убийстве, Туманов побледнел. Развернулся ко мне всем корпусом и теперь смотрел на меня внимательно, нахмурив брови. Он был красив какой-то медвежьей красотой – серые глаза, крупные нос и губы. Лицо чисто выбрито и почти без морщин. Чувствовалось, что передо мной человек умный и очень добрый. Наверное, его любят все его пациенты, подумалось мне тогда. Да я бы и сам доверил ему свой мозг или что там еще, что он ремонтирует своим скальпелем.
