Если бы я сказал ей тогда, что так же звали покойную подругу или даже невесту моего сына, она бы тоже, может, не выдержала, и у нее разорвалось бы сердце. Какая-то дьявольщина происходила вокруг нас.
– Значит, так. Сейчас мы едем ко мне домой, – сказал Фима, – и ты, дорогуша, должна нам пообещать, что никуда не денешься, не наломаешь дров. Думаю, что с тебя уже и так хватило!
– А вы кто, добрый полицейский? Следователь? – Она прочувствовала, что он не просто мой товарищ, а человек из правоохранительных органов. Однако мое присутствие помогло ей справиться со страхом и недоверием. К тому же Фима был таким милым, у него было такое добродушное лицо, что и этот фактор тоже сыграл, видимо, определенную роль, что позволило ей принять его и довериться ему.
Я объяснил ей, чем занимается Костров.
– Да, я поняла. Обещаю.
– Ты вообще зачем сбежала-то? – Мне захотелось ее ущипнуть, тем самым как бы наказать за строптивость и те проблемы, которые были вызваны ее поступками. – Разве ты не поняла, что у меня ты бы находилась в полной безопасности?
– Безопасности? Вы что, с ума сошли? Сегодня днем в лесу было столько полицейских машин! Я же все видела в окно! И все соседи собрались перед вашим домом, как же – целое событие, прикатили по вашу душу, между прочим! И что было бы со мной, если бы я оставалась там?
– Это недоразумение, – произнес я и рассказал про угнанный на время автомобиль.
– Ну точно чертовщина. Знаете, если бы я была уверена, что меня не арестуют и не повесят на меня убийство Макса, я бы сама пошла в полицию и рассказала все, что знаю и видела. И первое, в чем я постаралась бы убедить следователя, что не надо искать врагов Макса, он здесь лицо случайное. Это абсолютно точно. И если у вас есть какие-то связи в полиции, скажите им об этом, пусть не тратят время на поиски того, кто хотел его убить. Он просто вышел на крики, и его застрелили. Мишенью была эта бедная Соня Винник.
Произнесенное Ольгой имя девушки моего сына резануло слух. Вот как можно было два раза убить одну и ту же Соню Винник? И почему все это, пусть и косвенно, задевает именно меня? Автомобиль угнали чей? Мой. Соня Винник чья невеста? Моего сына. В чей дом постучалась той роковой ночью Ольга? В мой дом!
– Скажи, Оля, – подал голос Ефим, – ты не видела, чтобы прошлой ночью в дом к Марку кто-то заходил?
– Видела. Не то что заходили, нет, просто несколько человек в разное время подходили к двери бара, заглядывали в окна. Выпить, наверное, хотели. Но это нормально, все-таки бар.
– А на машине никто не приезжал?
– Я слышала шум автомобиля, вернее, несколько машин заезжало в лес, но все они разъезжались по разным дорогам, а в вашу сторону – нет, никто не проезжал. Я почему так уверенно говорю – я же следила за домом, ждала, когда вы, Марк, приедете. – Мне показалось или на этот раз она сжала мой локоть? – А что? Должен был кто-то приехать?
– Нет. – Мы с Фимой ответили ей одновременно.
– Думаю, что с вас хватило и того светопреставления, которое тут устроили полицейские. Я, честно говоря, испугалась. Сначала подумала, что и вы тоже вместе с ними и приехали искать меня, но потом поняла – нет, вас же нет, значит, приехали по вашу душу. И судя по тому, что полицейские вошли к вам в дом, я догадалась, что они что-то ищут и что, возможно, это обыск. Короче, я уже и не знала, что думать. Если бы и вы там были, то можно было подумать, что приехали за мой. Но раз вас там не было, значит, их приезд связан лично с вами. Но, с другой стороны, они же обыскали дом Макса и наверняка нашли мои следы, да и вещи. Думаю, что кто-то, возможно, увидел меня у вас или то, как я шла к вам ночью. Я даже предположила, что после того, как я к вам тогда пришла, ночью, к вам мог прийти кто-то из соседей, чтобы попросить открыть бар или просто купить бутылку. Здесь все пьют, это я знаю точно. И если при допросе ваших соседей выяснилось, что какая-то девушка пришла к вам ночью, то было бы логично сравнить следы, оставленные в доме Макса, с теми, что были в вашем доме.
– Оля, скажи, как долго ты намеревалась пробыть еще в доме доктора? – спросил Фима. Мы уже въезжали в Москву.
– Не знаю.
– Но какие-то планы, мысли были?
– Я думала, что поеду к Осипу. Больше мне ехать некуда.
– А что тебе известно о твоем бывшем муже?
– Ну, во-первых, он не бывший, мы же не развелись. Я предполагала, что он знает, где я находилась эти два года. Макс… Он был таким человеком, правильным, что ли. И очень добрым. Сколько раз он говорил мне, что я не должна была так поступать с мужем, что я причиняла и продолжаю причинять ему боль. Что надо бы ему сообщить, что я хотя бы жива. Думаю, что Макс встречался с ним и рассказал ему про меня. Возможно, после этого он забрал заявление из полиции.
– А откуда тебе известно, что это заявление было? – спросил я.
– Я знаю Осипа, он бы искал меня. Сначала бы постарался встретиться с Германом, а потом обратился бы в полицию.
– А с Германом ты больше не встречалась? – Это был скорее мой личный вопрос. Я должен был знать, испытывает ли она к нему прежние чувства или нет.
– В той истории я поставила точку, – ответила она мне с раздражением, как если бы я этим вопросом предал ее. Мы же с ней уже беседовали на эту тему раньше. Помнится, говоря о любви, отвечая на мой вопрос, не были ли они с Максом любовниками, она ответила достаточно откровенно и резко: «Мне хватило и Германа! Я не такая, вы меня просто не знаете! Я не хочу больше любить, я не могу больше любить. Меня так отравили, что я едва осталась жива».
Но сказать-то можно все что угодно.
Вспоминая эти ее слова о том, что она не сможет больше любить, я, с одной стороны, испытал чувство разочарования и тревоги, с другой – улыбнулся. Она же так молода, откуда ей знать, полюбит ли она еще или нет. Меня так сильно тянуло к ней и мне так хотелось ее обнять, что я едва сдерживался. Там, в машине, когда она сидела совсем рядом со мной, и я слышал ее дыхание и чувствовал нежность ее руки, я на время забывал о том, какие трудности предстоят мне в связи с обрушившимися на меня проблемами. Я не хотел думать о том, что после того, как меня посадят, мой сын, единственный наследник, продаст, очевидно, мой дом, что не станет бара, и что жизнь в нашей лесной республике изменится, и что еще долго мои соседи и друзья будут вспоминать эту историю, убийство доктора, мой арест, суд… Да, на суд придут точно все и будут бросать на меня из зала сочувствующие взгляды. Наверняка придет и тот, кто подставил меня, тот, кто убил молодую девушку Соню Винник. Во второй раз.
Я замотал головой, стараясь избавиться от незаметно подкравшихся ко мне мыслей и страшных картин суда и тюрьмы.
Я смотрел на затылок Фимы. О чем он думает? Наверное, о том, как ему сообщить Ракитину о трупе Зои в доме Селиванова. В сущности, я был к тому времени уже готов и сам встретиться с ним и во всем признаться, обо всем рассказать. Но сделать это так аккуратно, чтобы ни словом не обмолвиться об Ольге. О том, чтобы рассказать ему стопроцентно правдивую историю, не могло быть и речи. Собой-то я мог еще рисковать, и эти последствия касались бы лично меня, но рассказывать об Ольге не имел права.
