– Где Зоя взяла пистолет.
– Как где? Думаю, у Макса или у своего любовника, Илюши Безобразова!
– А кто-нибудь это проверял?
– Ты что?! – Он по-детски приложил указательный палец к своим надутым губам. – С какой стати это проверять, если никто на Зойку не думал?
– И то правда… А тебе она нравилась?
– Кто? Зойка-то? Конечно. Она не могла не нравиться. Красивая. Эффектная, а тело какое! – И он поцеловал свою щепоть в знак восхищения.
– Так и ты с ней… это… Она бывала у тебя?
– Ну… – часто задышал он, не соображая, то ли ему признаться в любовной связи с натурщицей, то ли нет. Но, видимо, решив, что сегодня вечер откровений, мелко затряс головой, соглашаясь. – Да, было дело.
– Так, может, она у тебя пистолет-то взяла? – предположил я, пристально глядя на Вершинина.
– У меня? Да ты что?! Я не показывал ей пистолет. Да и вообще она не могла знать, что он у меня есть.
– А ты проверь.
Надув губы, Вершинин крутанулся на месте и, теряя равновесие и чуть ли не падая, двинулся в сторону письменного стола, заваленного книгами и бумагами. Открыл ящик и замер. Затем сунул туда руку и принялся шарить. Он долго возился там, шурша какими-то предметами и бумагами. Потом медленно повернул ко мне голову и посмотрел растерянно:
– А его нет… пистолета-то…
17
Утром ко мне в бар приехали Костров с Ракитиным. Я вышел к ним умытый, но совершенно не готовый к серьезному разговору. Голова моя раскалывалась после вчерашнего безобразия с Вершининым. «Да, друзья мои, – подумал я, глядя на эту парочку друзей, которым я позволил так активно вмешаться в мою жизнь, – интересно мне было бы взглянуть на ваши рожи, если бы я поведал вам о куске пестрого шелка с его легендой».
Я не знал, с чем они приехали. Скорее всего, Фима рассказал Ракитину о моей поездке на турбазу «Рыбка» и разговоре с сестрой убийцы Сони Винник.
– Время идет, а у нас ничего нет, – произнес Костров, принимая из моих рук чашку горячего кофе. Вторую чашку я поставил перед Ракитиным. Тот сидел с недовольным лицом и о чем-то думал. Возможно, у него было просто несварение или такая же головная боль, как и у меня.
– Уж не арестовывать ли вы меня приехали? – мрачно пошутил я.
– Пока нет, – усмехнулся Ракитин.
– Тогда я могу задать вам вопрос?
– Давай, – махнул рукой Фима. – Что за вопрос? Не нашли ли мы убийцу доктора?
– Да нет, вопрос куда более легкий. Я о бейсболках, которые были в моей машине. Надевал ли одну из них кто-то другой? Нет ли там следов ДНК чужого человека?
– Нет. Точно нет, – мгновенно получил я ответ Ракитина. И я понял, что Костров поделился с ним всей информацией, касающейся моей машины. Получается, что я оплатил дорогущую экспертизу, сэкономив государственные денежки. – Твоей машиной воспользовались подготовленные люди, угоняли ее в перчатках.
– Люди?
– Ну это я так просто выразился. Предполагаю, что это был один человек, но близкий тебе. Скорее всего, кто-то из местных.
Круг замкнулся, причем в который уже раз!
– Вы для этого приехали? Что ж, весьма серьезный повод. Ну что ж, хотя бы на кофе сэкономите.
– Марк, не злись! – мягко одернул меня Костров. – Но мы правда зашли в тупик.
Мне бы сейчас вынести Зойкину шаль, но, представив, какой хохот поднимется в баре, когда я озвучу версию Вершинина, я передумал.
– А что Винник, я имею в виду, отец? Родители Сони? Отец и две матери убитых девушек? Кто-нибудь знает, с кем встречалась последняя Соня? Студент или кто там…
– Ее мать высказала предположение, – начал неуверенно Ракитин, – что Соня встречалась вовсе и не со студентом.
– В смысле?
– Для девушки ее возраста роман с молодым парнем – это естественно, и спрашивается, зачем из этого делать какую-то тайну? Так вот, она высказала предположение, что у дочки был роман со взрослым мужчиной. И что она нарочно назвала его студентом, потому что он годился ей в отцы.
Призрак Вершинина занял место за соседним столиком, он широко улыбался, помахивая мне рукой.
– Макс? – вырвалось у меня.
– Вполне возможно, – вмешался Костров. – И если предположить именно этот вариант, то получается, что первой и главной жертвой был как раз твой доктор, и мотив сразу вырисовывается – ревность!
Может, эта парочка вчера ночью подслушала наш разговор с нервным фантастом?
– Но если это так, то выходит, что наша Ольга это скрыла. Спрашивается, почему? – возмутился Фима, словно уже заранее согласился с этой версией. Как же легко его было в чем-то убедить!
– Но она могла и не знать. – Я бросился на защиту своей любимой.
– Вот уж никогда не поверю, – ухмыльнулся Фима, забывшись, что работает на меня. Надо же, так быстро переметнулся на сторону Ракитина, разве что на колени к нему не сел и щеки не облобызал в знак преданности и дружбы!
И тут он поймал мой острый, как рапира, взгляд и замолк.
– Что вы такое несете? Выдумали роман молоденькой девчонки с нашим Максом! Да вы его просто не знали! Он не такой и никогда не стал бы заводить себе любовницу, которая годилась бы ему в дочери! Он был нормальным мужиком и если и позволял себе расслабиться с женщиной, не связываясь с ней браком, то это могла быть натурщица, я не знаю, какая-нибудь приятельница, с которой его связывала теплая и долгая дружба. И даже если предположить невероятное, что Соня была его любовницей, то я на правах его друга могу клятвенно заверить вас в том, что относился он к ней в высшей степени уважительно и уж точно не допустил бы, чтобы она ночью ушла из его дома… Это вообще полный бред! Макс был добрейшей души человек, и совесть его была чиста. Если бы он был беспринципным бабником, таким, к примеру, как я (у меня это просто сорвалось с языка), то разве упустил бы он возможность уложить в койку Ольгу?! Вы же видели ее, она просто ангел… Мужчины по таким с ума сходят.
Вот и я тоже сошел. Окончательно. Мне было стыдно признаться даже самому себе в том, что мне доставляет удовольствие просто произносить ее имя!!!
– Но кто-то же их убил! – воскликнул вдруг Фима, теряя самообладание. – Может, твой Селиванов и не был любовником Винник, но она-то могла в него влюбиться. Может, она была его пациенткой или они просто познакомились где-то, он ей помог, выписал рецепт или довел до дома или больницы… Словом, они могли где-то пересечься, и она, Соня, влюбилась в него. Нашла его, приехала, позвонила в его дверь, он открыл. Она могла выдумать какую-нибудь болезнь только ради того, чтобы иметь возможность встречаться с ним, приезжать к нему. Но если между доктором и Ольгой были чисто дружеские отношения, во что я верю, потому что теперь знаком с ней и понимаю, что она за человек, то Соня могла воспылать к нему страстью и ездить к нему в тайне от родителей в надежде, что он все же ответит на ее чувства.
