Гости вокруг отчего-то засмеялись. Но Оля не обратила внимания на их тупость. Она обратила внимание на известного телеведущего, красивого, высокого, ухоженного, странным образом материализовавшегося здесь, в этом подъезде. Надо было срочно с ним знакомиться. С этой секунды все жизненные системы Оли обслуживали только эту идею.
Она взяла бокал, не посмотрела даже, что в нем, и начала пробираться сквозь толпу в район телеведущего. Хорош. Ай, как хорош, как уверен в себе! Вот с каким мужчиной ей надо было начинать новую жизнь! Вот с кем можно разделить светские радости!
— Подумать только! — шептала Оля, улыбаясь, — Подумать только! Какие люди!
По идее, телеведущий уже должен был слышать ее призыв.
И он наверняка слышал, но только вдруг на пути возникла Настя Первая.
— Приветик! — сказала Настя Первая, прижимаясь холодной щекой к Олиному виску. — Клево выглядишь!
— Ты тоже! — кивнула Оля. Не сейчас! Потом поговорим!
— Как делишки?
— Нормально! Потом, ладно?
— А я на следующей неделе замуж за Алешеньку выхожу!
— А, поздравляю!
Оля уже почти вырвалась, почти миновала Настю Первую, но та вдруг совершенно неожиданно схватила Олю за нежное плечо и дернула назад.
— К нему спешишь? — Настя кивнула на телеведущего.
— Ага, давно не виделись! Хочу пообщаться, пока не уехал. А что, есть проблемы? — Оля все еще старалась быть светской, даже несмотря на грубость этой девки. Все потом, все разборки потом!
— Ага! — Настя отпила шампанского, улыбнулась. — Есть! Я его первая заметила!
— Чего?
— Того! Отвали и не мешай!
Оля очень медленно, медленно-премедленно включалась в текст. Она что, эта Настя, действительно сказала сейчас то, что сказала? Она что? Совсем уже?
— Чего-чего?
— Того-того! У тебя есть уже два мужика, отвали и не мешай другим!
— А у тебя, кажется, свадьба на следующей неделе? Или нет?
— Или нет. Иди к своим мужикам, а моего не трогай!
И все это — улыбаясь, в непринужденных позах…
Оля засмеялась, глядя на шарики в сером потолке. Господи, какой ужас! Господи, мама дорогая, какой бред и какой ужас!
— Девочка! — Оля была снисходительной. — Ты глупая, как пробка! Закрой свой рот и иди туда, откуда пришла! В зад-ни-цу! Тебе с твоим рылом век этого мужика не видать!
— С моим рылом? — Настя Первая подняла брови. — А ты на свое рыло давно смотрела, старушка? Сколько тебе там? Двадцать… шесть? На пенсию пошла! На пенсию!
И Настя оттолкнула Олю, а сама потекла ее путем, прямо к телеведущему, который уже звал взглядом кого-то из красоток. Неважно кого. Все хорошие.
— Приветик! — сказала Настя, сигналя бокалом. — А я тебя узнала! Ну, за встречу?
— За встречу!
Они чокнулись и выпили, улыбаясь друг другу.
Оля наблюдала за ними и совершенно не понимала, что дальше делать. Не то чтобы ей хотелось уйти… Кстати, если бы у нее был нормальный дом, она бы и ушла, и заперлась там, и позвонила Юльке… Но куда ей идти сейчас? И стало так горько и так обидно, что глупая малолетка, которой на фиг не нужен этот телеведущий и которая купилась только на кураж, сейчас уведет у нее потенциальное счастье…
— Нет! — Оля покачала головой. — Нет!
Три секунды — и вот он рядом. Красивый такой.
— Знаете, я недавно живу в вашем городе! — Оля зябко повела плечом. — Я — московская актриса!
— О! Московская! — телеведущий посмотрел с интересом.
— Не верьте ей! — улыбнулась Настя Первая. — Она последние лет пять только домохозяйку играет. И по салонам таскается, там ей морщины разглаживают и упругости добавляют!
— Зачем мне добавлять? — Оля заглянула телеведущему прямо в душу с максимально близкой дистанции. — У меня и так все упругое…
— Не слушайте ее! Это у нее нервное. С мужем рассталась, с любовником не сошлась… Вот ее и штырит, актрису… Ой, у вас такие глаза красивые! Дайте посмотреться!
И Настя взяла телеведущего за подбородок, развернула к себе.
— Так! Попрошу убрать руки! — зашептала Оля.
— А ты мне не указывай!
— А у тебя свадьба через неделю!
— А у тебя с головой что-то из-за антидепрессантов!
— Девочки! Девочки! — телеведущий заволновался. Давайте не будем ссориться! Давайте выпьем на брудершафт, и…
— Есть другое предложение! — Настя Первая прикоснулась губами к румяному уху телеведущего: — Как насчет легкого секса? На брудершафт!
Телеведущий сделал вид, что подавился шампанским, Потом посмотрел испытующе. Настя ответила взмахом ресниц. А Оля, которая еще надеялась взять реванш, еще продумывала какие-то ходы, все сразу поняла. Она не слышала их шептаний, но все сразу расшифровала. Это был однозначный конец. Можно было бы, конечно, попытаться попроситься к ним в компанию третьей, но… Нет. Стоп. Белый флаг. Они уходят. Настя ставит бокал. Телеведущий скользит рукой по ее спине. Она берет его за рукав, ускоряет его ход. Он оглядывается и ставит бокал на стол. Оба улыбаются. Толпа смыкается, закрывая их. Все.
Оля почувствовала, как болят ноги от каблуков. Обычно на вечеринках есть где присесть, а в подъезде же не сядешь на лестницу? Какие-то идиоты, немытые Митины друзья-нарики, сидели на ступеньках с самого начала и тоскливо пялились на общество, но они не в счет. Надо домой. В ванну. Ни о чем не думать! Запретить себе думать о чем-либо, поскольку любые мысли так или иначе приведут к сегодняшнему вечеру! А сегодняшний вечер надо стереть из памяти! Если останется хоть грамм его, он отравит всю Олину дальнейшую жизнь! Стереть!
Таня и Вадим поднялись на второй этаж. На первом было слишком много Оли. Да и день тяжелый. Хотя все не то. Вернее, все то, но просто еще захотелось подняться на второй этаж, где потише.
Остановились у двери. Чьей? Вадима или Тани? Квартиры так близко, что и тут и там Танино и Вадимово пространство.
— Не хочешь зайти? — спросил Вадим.
И это было совсем другое предложение. Не бытовое, не дружеское, а такое, как будто они только что познакомились.
— Как ты себе это представляешь?
А действительно. Вроде ведь так просто — войти и все. Но обязательно, обязательно что-то произойдет. Не будет такого, чтобы Таня просто вошла, а Вадим просто угостил ее чаем. И от этого страшно, хоть и приятно страшно.
— Просто входишь, и все.
Когда-то давно они вот так же стояли. И даже вот тут же и стояли. И идея была такая же:
— Не хочешь войти?
— Не знаю, — сказала тогда Таня, — мне в школу надо.
