Следующую неделю я отрабатываю сценарий и делаю необходимые приготовления – их немного, но они предельно важны. В разных магазинах я покупаю: пленку, перчатки, чистящие средства, хозяйственную веревку, скотч и декоративные ленты. Бронирую на все выходные загородный коттедж. Предупреждаю родителей, что проведу всю субботу на городской квартире, и в пятницу вечером с гулко колотящимся сердцем, прыгаю в машину.
У меня нет времени на то, чтобы долго присматриваться и выбирать подходящую кандидатуру. Долгая слежка – это дополнительный риск. Зачем ставить себя под удар, присматривая кого-то особенного, когда тебе, в принципе, подойдет любой человек? Может быть, я неразборчив? Мне не так уж важна личность жертвы. То, что я с ней сделаю, поднимет ее на недосягаемый для всех остальных уровень. В конечном итоге я очаруюсь своей жертвой вне зависимости от того, сколько ей лет, как выглядит и какого она пола. Стоит признать, я все-таки предпочитаю молодых девчонок – желательно хрупкого телосложения – но это исключительно для моего собственного удобства.
Ночная дорога разматывается между фар серой ковровой дорожкой – я еду получать очень специфическую награду, и на церемонии будет лишь два зрителя, один из которых унесет увиденное с собой в могилу.
Тарабаню пальцами по рулю, под ложечкой покалывает, я на секунду пугаюсь, что те суши могли быть несвежими и сейчас меня замутит и все сорвется. Но тут же вспоминаю, что такое уже бывало, это простое волнение, и с ним надо смириться. Хм. А не теряю ли я хватку? Нужно чаще практиковаться. А то в один не прекрасный день я провалю все к чертям собачьим из-за того, что слишком разнервничаюсь.
Через полчаса сворачиваю в спальный район, где рядом с одной из новостроек тянется череда старых гаражей. Оставляю свой мерседес на платной парковке и иду пешком до своего гаража. Я купил его пару лет назад у местного алкаша, и держу там свою рабочую машину – недорогую, неприметную, но приличного вида, – на такой обычно ездит средний класс, почтенные отцы семейства.
Железная дверь со скрипом открывается, меня окатывает затхлым запахом пыли и машинного масла. Я зажигаю старую лампу, прикручиваю новые номерные знаки, протираю стекла. Тут же переодеваюсь – джинсы, свитер, куртка, – все из масс-маркета. Я должен полностью соответствовать легенде.
На зеркале заднего вида болтается елочка, на приборной панели – три иконки. Отлично. Погнали.
Я заранее выбрал место охоты. Третьесортный ночной клуб далеко от центра, куда ходят отчаявшиеся приезжие девчонки, обычно не первой свежести, работающие в сфере обслуги или торговли, и кого не пускают в заведения с дресс-кодом и фейс-контролем.
Я паркуюсь подальше от выхода, чтобы не сильно отсвечивать. Из клуба регулярно выходят шумные компании парней и девчонок, прыгают в такси или идут к остановке, но мне нужна одинокая девушка. Приходится ждать минут сорок, прежде чем я наконец вижу подходящую кандидатуру.
Ей лет тридцать, и она явно навеселе. На ней короткий пуховик, блестящие сапоги на высокой шпильке. Не богиня, конечно, но это временно. Скоро я сделаю из нее святую. Я плавно трогаюсь с места и притормаживаю возле нее. Опускаю пассажирское стекло:
– Девушка! Вас подвезти?
Она тут же отмахивается, не глядя в мою сторону:
– Отвали!
– Девушка, я же от чистого сердца, – я стараюсь говорить с развязной галантностью. – Садитесь, прокачу за номер телефончика.
Мое предложение заинтересовывает незнакомку. Она поворачивается в мою сторону и пытается разглядеть меня в темноте салона.
– Ну как? – улыбаюсь я. – На маньяка не похож?
Девушка прыскает со смеху и продолжает разглядывать меня.
– Хотите, дам себя обыскать?
Это окончательно убеждает ее в том, что я славный малый со спермотоксикозом.
– Так что? Куда вас везти?
– Тут три остановки, недалеко, – она кокетливо поднимает плечико, затем оглядывается назад и кричит кому-то:
– Алина, ну ты где там застряла? Я нашла нам попутку. Давай бегом.
Я смотрю по направлению ее взгляда и вижу вторую женщину, очевидно ее подругу, которая приближается к нам.
Тройничок в мои планы не входит. Я не трачу время на интеллигентное прощание, даю по газам и срываюсь с места. В зеркале заднего вида маячит силуэт обломанной девицы. Она разводит руки в стороны, а потом показывает средний палец.
Глупая. Сегодня твой самый удачный день.
Возвращаться к клубу нельзя, есть шанс, что кто-то видел необычную сценку, и если я вернусь обратно, это точно врежется в память какому-нибудь любопытному ублюдку. Так что я отправляюсь в вояж по спальному району и глазею по сторонам. На дорогах машин немного, воздух прозрачный, почти торжественный. Впереди, на автобусной остановке, замечаю одинокую фигуру.
Я притормаживаю у остановки и снова опускаю пассажирское стекло:
– Подбросить недорого?
Это немолодая женщина с усталым лицом. На ней невнятный пуховик и вязаная шапка. Она наклоняется и заглядывает в салон:
– У меня всего сто рублей. Так что спасибо, не надо.
– А ехать куда?
Она называет адрес. Это минимум двадцать минут езды.
– Садитесь. Уже полвторого ночи, автобусы по-моему, уже не ходят.
Она недоверчиво косится на меня, но я ободряюще киваю:
– Садитесь. Мне все равно по пути.
– Вот спасибо! – благодарит она, берет с лавки тяжелую сумку и кое-как размещается.
Я готовлюсь к тому, что она начнет жаловаться на жизнь, как принято в ее социальном классе, и поэтому прикидываю, куда бы свернуть, чтобы поскорее оглушить ее, связать и перетащить в багажник. Однако женщина не раскрывает рта. Молча сидит и с каким— то затравленным, обреченным смирением глядит на сверкающие за окном огни.
Я мельком поглядываю на нее, пытаясь проникнуться настроением. У нее глаза на мокром месте, но она быстрым, легким движением вытирает навернувшиеся слезы – так, чтобы я не заметил.
– У вас все в порядке? – зачем-то спрашиваю. Чертово воспитание.
– Да, спасибо. Все хорошо, – она улыбается краешком губ и потупляет глаза.
В салоне повисает тишина.
Проходят пять минут, десять, пятнадцать, а я все никак не исполняю задуманное.
Торможу у хрущевки, мысленно матеря себя. Что за неожиданный приступ филантропии? «Какого хрена ты вообще творишь, идиот?»
Женщина протягивает мне сторублевую купюру. Я выхожу из машины и помогаю пассажирке выбраться из салона. Она несколько раз благодарит меня. Я протягиваю ей ее баул, и незаметно роняю на землю пару пятитысячных.
– У вас из сумки что-то выпало, – указываю я на асфальт.
И, не дожидаясь, пока она рассмотрит поднятые бумажки, прыгаю в тачку и уезжаю.
