Ну и кретин.
Злюсь на себя и не понимаю, за что. Положа руку на сердце, мне ее не хотелось. Конечно, я бы завелся в процессе, но изначально, в чистом виде, мне ее не хотелось. Мне стало ее по-человечески жаль, а жалость гасит возбуждение. Нужно было абстрагироваться от ее личности, но…
Усилием воли я останавливаю поток мыслей. Отец любит повторять: «Мы не все можем контролировать в этом мире. И уж точно не можем контролировать то, что уже случилось». Проехали и забыли.
Я резко давлю на тормоз, едва не сбивая выбежавшего на дорогу пешехода.
– Ты что, камикадзе? – ору я в окно и тут же мягко добавляю: – Осторожнее надо, барышня. Не у всех водителей такая хорошая реакция.
Девице едва за двадцать. Во всем ее облике, в вульгарности макияжа улавливается отчетливый намек на ее доступность или профессиональную деятельность. Такими типажами, как эта, пестрят сайты недорогого досуга.
Девица одергивает курточку, и, не удосужившись ответить, переходит дорогу. Я проезжаю немного вперед, разворачиваюсь, резко торможу и выпрыгиваю на тротуар перед девицей.
Сейчас я или получу негодующую пощечину, или выиграю джек-пот.
– Как насчет зависнуть у меня до утра? Плачу за всю ночь.
Она нисколько не удивляется. Оценивающе глядит на тачку, затем на меня. Я достаю бумажник и показываю ей, что деньги есть.
– Серьезно. Поехали. Не зря же ты ко мне под колеса прыгнула, – я весело подмигиваю. Я выгляжу как студент, которому перепало от родителей немного деньжат, и он решил погулять по-взрослому.
– Ну поехали, – соглашается девица. Голос у нее низкий, грубоватый. – Деньги вперед.
– Без проблем. Какой у тебя тариф?
– Пятнадцать.
Сумма явно завышена, но я не торгуюсь. Взамен я возьму у нее нечто куда более ценное.
– Без проблем.
Отсчитываю три пятитысячных.
– Меня зовут Мэри.
Конечно. Именно так тебя и зовут.
– А меня Сэмми. Помчали?
Дорога до коттеджа отнимает около часа. Я развлекаю Мэри анекдотами и забавными историями. Она смеется – сперва неохотно, из вежливости, а потом по-настоящему, весело, и начинает мне нравиться. Когда до арендованного на выходные убежища остается четверть часа езды, я прижимаюсь к обочине, выключаю габаритные огни.
– Ты чего? – Мэри хлопает нарощенными ресницами.
– Давай по-быстрому, для разогрева?
– Прямо здесь? – она явно не в восторге и колеблется.
Я достаю еще пятерку:
– Прости, приспичило.
Мэри сложно устоять перед моей щедростью. Она тянется к моей ширинке, но я останавливаю ее руку.
– Давай на заднем сиденье. Там просторнее.
– Хорошо, – с сомнением выдыхает она и выходит из машины, я следом за ней. Открываю дверцу и пропускаю ее вперед. Едва она наклоняется, чтобы нырнуть в салон, с замахом бью ее кулаком в висок. Подхватываю ее обмякшее тело, заталкиваю внутрь. Поспешно обыскиваю карманы, достаю телефон, разламываю симку, телефон бросаю на землю и топчу ботинками. После чего сажусь за руль и мчу в сторону коттеджа.
При виде уютных бревенчатых стен у меня внутри теплеет. В этом домике я пережил однажды несколько чудесных мгновений, и теперь планирую их повторить. Коттедж идеально подходит для моих целей. Стоит в стороне от дороги, по периметру окружен лесом. Подъехать к нему можно только с одной стороны, и это небольшое пространство хорошо просматривается из окон. Ворота закрыты, но у меня есть ключ. Я въезжаю во двор, где над сказочным резным крыльцом меня встречает горящая лампа.
С арендодателем я виделся утром, взял у него ключи и заплатил за три дня вперед. Сегодня у меня праздник, завтра – уборка. А в воскресенье спозаранку я уже отправлюсь домой.
Утром я тщательно проверил дом на наличие камер и ни одной не обнаружил. Однако сейчас, прежде чем выгрузить из машины ценный груз, я еще раз обследую коттедж снаружи и изнутри. Убедившись в своей полной изоляции, я переношу малышку Мэри в дом.
Let’s get the party started.
Когда она открывает глаза, то первые несколько мгновений не понимает, где находится. Потом начинает крутить головой, озираясь. Я даю ей возможность полностью оценить обстановку, прочувствовать, так сказать, свое положение.
Она лежит на полу, на заботливо подстеленной пленке, ее руки привязаны над головой к одной из деревянных колонн, украшающих гостиную. Я расположился в кресле напротив, предварительно тоже накрыв его клеенкой – в процессе я немного намусорю, а оттирать пятна с мягкой мебели в мои планы не входит.
Мэри, кажется, все поняла правильно. Хорошо, что я заранее залепил ее рот скотчем, и теперь она лишь громко мычит, и глядит на меня широко распахнутыми глазами. У меня встает от одного ее вида.
– Прежде, чем начать, – обращаюсь я к ней. – Хочу поблагодарить всевышнего за столь щедрую трапезу.
Поймав ее испуганный взгляд, я улыбаюсь:
– Шутка. Кого я и должен благодарить, так это тебя. Если бы ты смотрела на светофоры, то мы бы с тобой не столкнулись. Представляешь? Спала бы ты сейчас дома, в своей мягкой постельке, вместо того, чтобы лежать на полу и сходить с ума от страха. Тебе ведь страшно, да?
Это риторический вопрос. Судя по ее расширенным зрачкам и частому дыханию, девчонка едва в сознания от ужаса.
– Я мог бы попытаться тебя утешить, сказать, что ничего страшного не случится, будет не больно и все в таком духе, – продолжаю я, смакуя каждое слово. Я наслаждаюсь собственной ролью, и, наверное, это сильно заметно.
– Но зачем врать умирающему человеку? Это нелепо. Так что, Мэри, у меня для тебя неутешительные новости: с тобой случится нечто очень страшное, и тебе, конечно же, будет больно.
Девчонка истерично дергает руками, раня скованные запястья. Смотрю на нее с умилением, как на глупого котенка. Мое возбуждение усиливается каждой секундой, но я специально оттягиваю момент, дразня самого себя.
– Ну а что ты хотела, Мэри? Твоя профессия в зоне повышенного риска.
Давай посмотрим, что у нас здесь имеется, – я встаю и подхожу к кухонной столешнице, придирчиво изучаю имеющиеся в распоряжении ножи. Выбираю несколько разных, сжимаю рукоятки в ладони и преподношу Мэри этот импровизированный стальной букет.
– Это все тебе, моя крошка, – я галантно наклоняюсь над Мэри, позволяю ей разглядеть лезвия. – Приступим?
Запах крови щекочет ноздри, и я, в который раз за ночь, чувствую вновь растущее желание. Мэри еле дышит, я здорово с ней поигрался, и пожалуй, уже готов заканчивать. Следующий оргазм будет заключительным и самым мощным. Я всегда оставляю его на потом. Достигнуть пиковой точки с жертвой можно лишь однажды – в то мгновение, когда ее убиваешь. Все, что идет до этого – лишь прелюдия, распаляющая аппетит, подготавливающая к основному блюду.
