Эви чаще всего выглядела вполне мило и симпатично.
– Скоро стемнеет и мы двинемся в путь, минуем третий Перекресток и выйдем к Вейму. Там нам придется несладко, там водятся свои призраки, – пояснил Иоко.
– Это точно. Там свои призраки, и уж они точно самые мерзкие из всех, кого доводилось встречать, – тут же подхватил Хант.
– Мы что же, поплывем к Хозяину? – удивилась я.
– Нет! – резко возразил Иоко. – Только не болтай. Мы плывем в Убежище Агамы, я же говорил. Туда можно только доплыть. Может, она подскажет нам что-то дельное. Сами мы со всеми головоломками не справимся. Да и я не все еще вспомнил.
– Но основное ты уже помнишь – свое имя, свою семью и так далее. Даже свою любимую девушку, – тут же подсказал ему Лука.
– Любимую девушку… – Иоко усмехнулся и с силой зашвырнул в кожаную сумку пару бумажных пакетов с мукой. – Давно это было, очень давно. Время остановилось, и все изменилось.
– Сначала мы должны поесть. Солнце еще высоко, – наставительно заметила Эви, – садитесь уже за стол. Сейчас заварим чай из пакетиков и подкрепимся. Я нажарила оладьев из плодов Дерева Трех Цветков, потушила мясо с приправами. Оладьи и мясо – то что надо.
– Где ты взяла мясо? – нахмурился Иоко.
– У тебя. Солонина в кувшине. Это же лусы, правильно? Если их хорошенько замариновать и выдержать в соли, получается отличная еда.
– Надо взять с собой немного мяса и фруктов. В пути пригодится. Придется плыть по морю, а там ничем особо не разживешься, разве только рыбой.
Мы расположились за столом и поели. Солнце опускалось медленно и торжественно, его лучи рассеивались цветными занавесками, золотили деревянные полы в хижине и беспрепятственно проникали в открытую дверь.
Спускалась ночь.
Я пила горячий чай, ела необыкновенно вкусные оладьи и немного суховатое мясо и думала, что на самом деле никуда идти не хочется. Мысль о дороге казалась скучной и неприятной.
Сейчас вымыть бы посуду, убрать в хижине и посидеть на пороге, глядя, как большое красное солнце скрывается за синими травами. И чтобы рядом сидели Иоко, Эви, Хант и Лука, мы мирно болтали бы и никуда не торопились.
Эвины оладьи ели все, даже Хант перестал кривляться и сидел спокойно, опустив босые ноги под стол, и медленно жевал. Лука рассуждал о том, какие сорта чая он любит больше всего, и в его воспоминаниях слишком ясно сквозила тоска по дому.
Эви слушала его, слегка наклонив голову, и откусывала от оладушка маленькие кусочки.
Иоко пил горячий чай из большой кружки и изредка хвалил Эви.
– Оказывается, и от призраков бывает толк, – сказал он. – Где ты научилась так вкусно готовить?
Эви лишь слегка дернула худеньким плечиком, скорчила грустную гримаску и отрицательно мотнула головой, показывая, что не желает говорить о своем прошлом.
Иоко понимающе кивнул.
– Воспоминания могут причинять сильную боль, – проговорил он. – За собственное прошлое приходится платить. Прежде чем мы двинемся в путь, хочу еще раз поговорить с Распорядителем и Залхией.
Меня кольнула ревность, потому что раздражение и гнев, вспыхнувшие во мне, были порождены именно ревностью.
– Зачем? – как можно равнодушнее проговорила я. – Ты и так достаточно узнал о своем прошлом. А если опять плохо почувствуешь себя, то вряд ли сможешь двигаться дальше.
Иоко взглянул на меня с интересом, слабо улыбнулся уголками губ.
– Уверен, что вспомню кое-что еще, если поговорю с призраками. Я чувствую, что есть нечто большее, чем воспоминания о поцелуях с Залхией. Что-то такое из моей прошлой жизни, что я обязан вернуть.
– Тебе опять будет больно, – безжалостно напомнила я.
– Что поделаешь… у всего в жизни своя цена. А платить головной болью за часть собственной души – это не так уж и дорого. Верно я говорю, Со?
Часть души. Так и есть.
Все так и есть.
Иоко не просто пытается вспомнить прошлое, он хочет вернуть свою душу.
– Тогда можно я буду с тобой? – спросила я.
– Конечно. Ты же моя Спутница.
#Глава 19
1
Я – Спутница Проводника, и от этого никуда не деться. Если моя избранность и так называемая «отмеченность» еща была под вопросом, то владение Посохом не оставляло никаких сомнений. Владеющая Посохом и есть Спутница Проводника.
– Это не правила Хозяина, – стала пояснять Эви, когда я помогла ей убрать со стола, – это правила Мира Синих Трав. – Эви говорила медленно, неохотно и тихо, словно разжевывала истины, которые и без того ясны всем, кроме меня, бестолковой. – Так всегда происходило в Мире Синих Трав. Если какая-то девушка, пусть и не из вороньего рода, путешествовала с Чародеем и владела Посохом, она становилась его Спутницей.
– И что же дальше? – решила уточнить я.
– Дальше Проводник брал ее в жены и вороний род продолжался, – совершенно спокойно ответила Эви.
Ее детский голосок прозвучал так ровно, так мило и ласково, что смысл фразы не сразу дошел до меня. А когда я уяснила, что она сказала, то возмущенно уставилась на нее.
– Мне что, теперь и замуж тут выходить придется?
Лука громко засмеялся. Вернее, заржал – это самое подходящее определение для его смеха. Хант ошивался где-то в огороде, поэтому не слышал, иначе бы просто умер от смеха.
Иоко тоже заулыбался.
– А что, я не нравлюсь тебе? – поинтересовался он.
– Нравишься, конечно. Но… Мне всего шестнадцать лет, какое замужество в этом возрасте?
– Здесь нет времени, – совершенно спокойно напомнила Эви, – поэтому можешь забыть, сколько тебе лет. Тебе ровно столько, на сколько ощущаешь себя. Правила Проводника и Спутницы соблюдаются только в Мире Синих Трав. А сейчас этот мир мертв. Вот когда вернем его к жизни, тогда и поймешь, что тебе делать.
– Что-то много мы болтаем, – произнес Иоко. – Со, ты собиралась со мной к призракам в башню? Так пошли. Эви сама управится с уборкой. Остальные тоже пусть остаются здесь, мы пойдем только вдвоем.
И мы отправились в башню.
2
Наступала ночь, и синие сумерки уже успели окутать развалины старых стен. Но мне не было страшно, я успела хорошенько узнать здешние места. Да к тому же со мной был Иоко, а он всегда защищал меня.
Мы поднялись по остаткам белой лестницы, и едва оказались наверху, как перед нами вырос Распорядитель. Он церемонно поклонился, растянул губы в наглой улыбке и осведомился, что угодно Им Сиан Иннади.
Им Сиан Иннади.
Настоящее имя Иоко резануло мой слух, а высокие своды башни повторили его гулким эхом.
