– Ты не смотри так на меня, Миес. Я теперь не такой урод, как раньше, можешь не сомневаться. С той поры как Им Сиан заколдовал меня, утекло много воды и прошумело много штормов, а я все сидел и сидел на своем судне. Мои услуги больше никому не были нужны, собственные дети от меня сбежали, паршивцы, хоть я и умудрился сделать их призраками. Я торчал на своей проклятой посудине один как перст. Земля была совсем рядом, а я и шагу на нее не мог ступить, дери вас всех лусы! Ох как я злился поначалу! Думал, что ни за какие коврижки не отдам Хранителю карту, пусть он хоть удавится!
Ходящий сверкнул черными глазищами в сторону Иоко и растянул губы в белозубой улыбке, от которой лицо его вдруг стало добродушным и немного комичным.
– Да, – протянул он, поглаживая бороду, – дни для меня тянулись очень, очень долго. Мне страсть как хотелось сойти на берег. Совсем рядом были Радужные Острова, на которых зрели сладкие фрукты, но дотянутся до них – шиш! Не дотянешься! Только соль морская на губах. А еще закрытый портал, через который я видел Мир Прозрачных Островов. То еще зрелище, скажу я вам.
Ходящий тоже все время жестикулировал, как Миес, и еще постоянно наклонялся к своим собеседникам – то к Иоко, то ко мне, – и от него пахло солью, рыбой и ветром. И совсем немного горьковатым мужским потом.
– Да, портал закрыт, Им Сиан, тут ты постарался. Проникнуть туда уже никто не сможет, даже каменная мышь, это я вам клянусь якорем своего судна. Только стена прозрачная стоит в портале, и потому видны цветущие розовые берега и желтые ракушки на них. И дети, играющие на этих берегах, – их я тоже видел. Все время мог ими любоваться. Вот как было дело. Я смотрел на них каждый день.
Губы Ходящего искривились, он коснулся моей руки, словно хотел привлечь внимание.
– Каждый день видел играющих детей. И все время помнил, что этих самых детей мы воровали. Сначала я злился и думал, что зря пропадает столько золота. Дети с Прозрачных Островов – самое настоящее золото, ты ведь знаешь, Им Сиан.
Иоко неопределенно пожал плечами и промолчал.
– Да, я смотрел на них каждый день. Делать-то мне было нечего. У меня была пропасть времени, или, как вы говорите, время перестало для меня существовать. Мир лежал проклятым, людей не стало, кроме разве что придурковатых капитанов, которые боялись меня, как огня. Никто из них так ни разу и не поднялся ко мне на борт, чтобы пропустить со мной чарочку. Я топил их суда, когда хотелось развлечься, но это быстро надоедало. Скука смертная царила в этом Воющем Проливе! Такая скука, что хотелось лечь и сдохнуть. И тогда я подплывал к прозрачной стене портала и наблюдал за детьми. Дааа…
Он замолчал, вылупил глаза и посмотрел на Миес так, что та фыркнула и отвела взгляд.
– Продолжай, – коротко попросил Иоко.
– А что продолжать? Вот когда смотрел на детей, мне и стало вдруг жаль их. Не знаю, что со мной произошло, наверное, от скуки я сошел с ума. Мне стало жаль и своих детей тоже, но с моими-то все было в порядке. Они уцелели, хоть и стали призраками, и были вместе, ведь так, Миес? Парни наши всегда были с тобой, верно?
– Конечно. Хоть ты и заколдовал нас, но сойти на берег мы могли. Вот и сошли.
– Ладно, ладно, не дуйся. Я успел заколдовать тебя еще до наступления Безвременья, и вы уцелели. А город-то погиб, сами знаете. Кто его уничтожил? Правильно, ваш драгоценный Им Сиан. Вот так бывает в жизни… Поэтому сначала я и думал, что ни за что не отдам карту Им Сиану, а потом мне так жаль стало играющих детей, что я понял: даже если не стану снова человеком, все равно верну ему карту. Так что, Хранитель, Ходящий теперь на твоей стороне, можешь не сомневаться.
– А толку? – недоверчиво сощурилась Миес.
– А это, рыбка моя, вам предстоит увидеть. Еще никто не спрашивал – есть ли какой толк от Ехимеса. – Бородач поднял указательный палец и потряс им в воздухе. – Вы сейчас направляетесь в убежище Агамы, клянусь всеми рыбами пролива. Верно?
– Откуда ты знаешь? – смутился Лука, который до этого слушал с поразительным вниманием.
– А куда еще плыть в здешних местах? Только к Агаме, о ней нынче всякое болтают. А я могу провести вас через Радужные Острова коротким и безопасным путем.
– Нет безопасных путей через Радужные Острова, – уверенно возразил Хант.
– Есть, – хмуро проговорила Миес. – Отец знает, как преодолеть опасные рифы. У него ведь была карта, которую он передал сейчас Иоко.
– Иоко? – удивился Ходящий. – Тебя так нынче называют?
– Твое имя, Ходящий, тоже поменялось, – парировал Иоко.
– Да без разницы, – тут же согласился Ходящий и погладил косицы бороды. – Плывем? Или станете петлять по Заливу?
– Что скажешь, Миес? – Иоко пристально посмотрел на нее.
Миес взъерошила волосы, посмотрела сначала на отца, потом на братьев. Мотнула головой, широко улыбнулась и вмиг стала похожей на своего папашу.
– Ладно, папаня, – согласилась она, – но если ты опять нас обманешь – берегись! Ты меня знаешь…
– Да уж как не знать, дочка, – ответил тот, широко улыбаясь.
– Ничего себе семейка… – пробормотал озадаченный Лука.
3
Миес вместе с братьями проворно поставила паруса, и хотя ветра почти не было, суденышко наше медленно двинулось вперед между умолкнувшими исполинскими камнями. Волны ласково плескались у бортов, круглая большая луна раскрашивала воду серебром, и вокруг разливался такой покой и мир, что хоть садись и рисуй картину.
Я решила так и поступить. Пока выдалась спокойная минутка, стоило запечатлеть то, что хранила в себе карта Ходящего. Устроившись на носу около все еще топившейся печки, я с удовольствием погрузилась в работу. Печной жар согревал, ведь погода в проливе не баловала теплом, и поэтому, протянув ноги к разогретому железному боку печки, я вдохновенно водила кистью по бумаге.
Странно, но благодаря морской воде краски стали еще ярче и я без труда добивалась нужного оттенка. Рядом оказался Иоко, подвинул еще одну скамеечку, наклонился, коротко сказал, что все чудесно.
Он был молчалив и хмур, и я догадывалась, что новые сведения о прошлой жизни слишком его мучат.
– Опять голова? – уточнила я.
Он не ответил. Посмотрел вдаль на приближающиеся острова, которые уже прорисовывались темными силуэтами на фоне круглой луны, потер ладонями глаза, устало вздохнул.
Ходящий суетился, отдавая приказы, и его громовой бас то и дело раздавался над палубой. Но тут он неожиданно подошел к нам, кинул на меня быстрый равнодушный взгляд и осторожно тронул Иоко за рукав.
– Я вот что… Хранитель, ты ведь не забудешь о главном твоем правиле? Не заколдуешь меня снова? Хранители должны быть милосердными.
– А ты им был? Милосердным? – глухо поинтересовался Иоко и так посмотрел на бородатого капитана, что мне поневоле стало страшно. Только от жуткой ярости во взгляде моего Проводника можно было заколдоваться, превратившись в какую-нибудь мышь.
