По пути узнали все новости. Оказывается, при большом количестве раненых – в том числе и тяжелых, во время операции никто не погиб. К счастью. Неприятеля отразили, нанеся ему достаточный урон, но в плен никого взять не удалось. Так что, откуда уши растут, пока не прояснилось. Хотя Мамант – полковник Старицкий, лично вылетевший за ними, туманно намекнул, что ниточки есть. И еще он сказал, что верил, что мы выживем:
– Надежда умирает последней! Знаете почему?
– Почему? – спросили мы хором.
– Да потому, что она сука хитрая! – громогласно расхохотался Мамант и по-медвежьи облапил нас.
Ну да… не поспоришь…
На месте падения дирижабля, после бурана, нашли трупы нападавших с огнестрельными ранениями, что свидетельствовало о том, что мы до места все-таки добрались. Но вот дальнейшую судьбу прояснить не получилось. И нас мысленно похоронили… вместе с кейсом. Вот такие вот дела…
Злополучным чемоданом сразу овладел лохматый очкарик из научной братии, имеющий странную фамилию Сибирский-Лящ. Он уединился с кейсом и через минуточку явился к народу с довольной, как у кота, мордой. Собственно, морда эта и явила ощущение полного окончания операции. Ну, не считая нудятины по написанию кучи рапортов. Ну а куда без них. Но это потом, а пока еще надо долететь на этой коробчонке с пропеллером под названием вертолет…
И долетели.
Почти без приключений…
Если не считать, конечно, того, что на взлете отказали все приборы и в салоне очень явственно завоняло горелой изоляцией. Девушка-борттехник, шипя нецензурные слова, что-то там заменила, пару раз двинула по щитку – и полетели дальше. Особой паники я ни у кого не заметил – потом объяснили, что в Пограничье подобное вполне обычное явление. Да и я испугаться не успел.
Честное партийное…
Не вру…
Вру, конечно, чуть не обгадился от страха, но виду не подал.
По прилете нас оперативненько поместили в медицинский изолятор. Правда, этому предшествовала короткая – прямо в вертолете, беседа с полковником Исаевым. Медики уже потирали свои шаловливые ручонки, намереваясь взять нас в шоры, но им спутали все карты два особиста в немалых должностях из столичного управления МГБ. Некие штабс-капитан Резунов и майор Калугинский.
Далее события развивались вовсе уж стремительно и в очень оригинальной последовательности.
Конвой – этап – тюрьма…
Да… я не шучу…
К вечеру того же дня мы с Пашкой уже куковали в разных камерах – причем я даже не уверен, что это официальное СИЗО…
М-да… И сказать нечего – одна нецензурщина в голову лезет…
Глава 27
– Полюбопытствуйте, Александр Георгиевич… – высокий худой лейтенант МГБ жестом фокусника извлек из папки несколько листочков бумаги и положил передо мной на стол.
– Успею, лучше озвучьте, так сказать, в сокращенном варианте.
– Извольте… – следователь пожал плечами. – Можно и озвучить. Вот только я совершенно не понимаю вашу позицию, Ротмистров. Пора и о судьбе своей задуматься. Понятие чистосердечного признания у нас отнюдь не фикция…
– Ага… покайся – зачтется… – я состроил максимально наглую рожу из всех имеющихся в своем репертуаре. – Лейтенант… В мое личное дело заглянуть было слабо? Все же в одной конторе служим.
– Служили… служили, Александр Георгиевич… – лейтенант поправил очки в золотой оправе и с легким вздохом взял в руки лист бумаги. – Я смотрю, вы совсем не понимаете своего положения. Ну… да и ладно. Значится, приступим…
Лейтенант сделал довольно продолжительную паузу, как бы давая время мне наконец одуматься.
Вот жалко мне его… Такой с виду образцово-показательный чистюля. Аккуратненький пробор – волосок в волосочек, очочки, румянец. Даже порядочный в чем-то. Благостно беседовал, не вызывал вертухаев с дубинами. По-хорошему хочет достучаться…
Как бы с первого взгляда может показаться, что жалеть надо все-таки меня. Все же в застенках МГБ томлюсь, под такой вполне реальной расстрельной статьей. Вменяют шпионаж, измену Родине и все сопутствующее. Впечатляет, да? Как там говорят? Разительная метаморфоза? Ага… От героя до предателя один шаг… Сука… как и не переносился никуда…
– Ваш сообщник Павел Евграфович Синицын во всем чистосердечно сознался… – следак выдал данный факт с легким драматическим трагизмом в голосе.
– И в чем, интересно?
Ответить мне он не успел. С лязгом громыхнула дверь допросной и в комнату стремительно вошла парочка моих недавних знакомых. Те самые Резунов и Калугинский.
– Результат? – проскрипел Калугинский, обращаясь к лейтенанту.
– Ну… – немного смешался очкарик. – Мы еще работаем…
– Плохо работаете… – отчеканил Резунов. – Покиньте кабинет, лейтенант.
– Но!.. – Мой следователь попытался возмутиться, но под жесткими взглядами быстро сник и, прихватив портфельчик, скрылся за дверью.
Ну наконец-то. Надоели мне эти казематы. Сколько можно тянуть… Я даже обрадовался. Правда, и немного огорчился. Все же именно меня сейчас будут отоваривать по почкам и иным органам. С очень большой вероятностью…
– Ну что, контрик!.. – Резунов торжественно похлопал короткой и толстой резиновой дубинкой по ладони. – Будем рожать?
Мне как-то очень внезапно захотелось дать ему в морду. Наотмашь, так чтобы юшкой морда поросячья умылась. И дам… но чуть позже…
– Оставь ты эти штучки, Денис… – поморщился Калугинский. – Сейчас я попробую определить господину Ротмистрову его личные приоритеты, а потом уже… Словом, все будет зависеть от результата.
– Да я как бы и не против… – Глаза сами по себе скосились на Резунова с его дубинкой. – Только давайте, господа, хренью маяться не будем. Шпионаж и прочую мутатень тулить мне не следует. Право дело, взрослые же все люди… Что надо-то?
Резунов довольно осклабился:
– Это уже похоже на деловой разговор…
– А какой же еще… – перебил я его. – Только сразу озвучьте итоговый результат для меня.
– Результат?.. – Калугинский слегка задумался. – Конечно, рано пока про итоги… но могу обнадежить. Жизнь вам мы сохраним… возможно, даже работу и должность. Устраивает? Хотя о чем это я?.. Выхода у вас, Александр Георгиевич, другого нет.
– Ой ли?..
– Именно так… – Калугин откинулся на спинку стула и взял со стола лист бумаги. – Значится, что тут у нас? Ага… майор Ротмистров при обнаружении противника всячески саботировал его захват. Проявил преступную бездеятельность и некомпетентность. Даже угрожал расправой прапорщику Синицыну… Так… А вот еще… После захвата главаря диверсантов имел приватную беседу с ним, а потом отпустил преступника, мотивируя загадочными оперативными обстоятельствами… Так что за оперативные обстоятельства?
