- Я выиграл, - с легкой улыбкой сообщил я Тирку, - удача оказалась на моей стороне. Ничего, Тирк, в следующий...
- Ты шельмовал! - заорал фон, перебив меня. Недавний соперник по игре вскочил со своего стула и ухватился за эфес шпаги. Окружившие нас зрители, наблюдавшие за ходом игры с самого начала, испуганно прыснули по углам.
- Что? Игра была честная с моей стороны, - отчеканил я. - Это мне было впору обвинить тебя в мухляже.
Это было правдой. Тирк на протяжении всей последней партии старался перетянуть удачу на свою сторону и не чурался любых грязных приемчиков. Не то чтобы я сам был честен, но мои действия были лишь ответом на поступки оппонента. Только, в отличие от него, я действовал гораздо тоньше и незаметнее. Тирк догадывался, что я, как и он сам, шельмовал, но поймать меня за руку не мог. Ничего удивительного в том, что жульничество присутствует в игре, я не вижу. Правила фаас настолько этому способствуют, что подобное вылилось в еще один свод правил - неписаных. И чем тоньше и незаметнее сможет игрок применять 'неспортивные' методы, тем он профессиональнее. Что-то подобное есть и на Земле. Например, в покере тот же блеф также можно посчитать жульничеством, но за пару веков он настолько сросся с игрой, что больше не считается чем-то криминальным. А в фасс таких методов еще больше...
- Лжешь, мерзавец. Я тебя...
Недоговорив, Тирк выхватил шпагу и направил ее на меня. Понимая, что могу и не успеть обнажить свое оружие, я схватил со стола пистоль и направил тот в грудь разъяренному фону. То, что оружие было незаряженным, никому известно не было. Догадываться могли, но... ошибка могла стоить жизни.
Так мы и простояли друг напротив друга, пока рядом не возник напуганный трактирщик с парочкой амбалов-вышибал.
- Господа, господа, - затараторил хозяин, крутясь в нескольких шагах от нас, опасаясь подойти ближе, - прошу опустить оружие и примириться.
- Я приму извинения вместе с выигрышем, который незаконно присвоил этот проходимец, - прошипел Тирк, не сводя с меня своего взгляда.
- А я хочу увидеть твой язык, прибитый к столу, чтобы в следующий раз ты им не трепал не по делу, - холодно процедил я, касаясь рукояти шпаги. Честно признаться, у меня было желание прибить этого мерзавца на месте. Будь у меня в стволе пуля, то непременно нажал бы на спуск.
- Это вызов? - прохрипел Тирк. - Тогда я к твоим услугам.
- Да, это вызов.
Для драки нам выделили просторный двор позади трактира. На миг у меня в голове промелькнула мысль, что я сильно рискую. Выбери соперник пистолеты, и я в четырех случаях из пяти гарантировано покойник. Но удача вновь оказалась на моей стороне. Наверное, тут сыграли свою роль несколько факторов. Хмель в голове у Тирка. Потом вид моей шпаги, длина клинка которой уступала вражеской. Еще клеймо на пистолете от известного оружейника в городе.
Могу предположить, что Тирк подумал, что я больше стрелок, чем фехтовальщик, раз огнестрельное оружие выбрано с большим толком, и я ухватился за него в самом начале конфликта, оставив шпагу в ножнах.
В общем, Тирк фон Сарадон выбрал шпаги. У моего соперника был трехгранный клинок длиной около метра. Это почти на двадцать сантиметров больше моего. Неприятный фактор, особенно когда он играет на стороне противника. На моей же стороне было выпитое Тирком вино, его злость и мой опыт. Не думаю, что завалящий фон имеет столько же опыта в дуэлях, сколько дворянин, всю жизнь варившийся в столице, с ее вечными интригами и соперничеством. Пусть и выбирал я противников заведомо слабее себя, но и против знаменитых бретеров тоже несколько раз выходил. Не сдай нервы у меня (тьфу, Славара) в последней схватке и не воспользуйся я запрещенным артефактом, мог бы до сих пор кутить в столичных ресторанах. Ладно, это все лирика, пора начинать бой.
Из толпы зевак выдвинулись двое - трактирщик и аптекарь. Они добровольно взяли на себя услуги секундантов. Причем на моей стороне выступил аптекарь.
- Господа, - торжественно произнес трактирщик, стоя между нами разведенных на десять метров друг от друга, - предлагаю забыть обиды и примириться.
- Ни за что, - ответил Тирк.
- Я за бой.
- Очень жаль, - произнес трактирщик, и ему удалось так искренне изобразить грусть, словно он и в самом деле сожалел о нашей с Тирком ссоре.
- Господин Славар, - проговорил аптекарь, - попрошу снять вашу кирасу, чтобы поединок был честным.
- Как скажете, - не стал перечить я и быстро скинул броню. Следом снял камзол и пистолетную сумку. Все свои вещи уложил на большую бочку, приткнувшуюся возле стены трактира.
- Схватка продолжается до того момента, когда один из бойцов не сможет сражаться. Запрещается добивать упавшего или тяжелораненого, применять артефакты, чары или зелья. Господа, прошу вас избегать бессмысленного убийства. Это не нужно никому, - громкой скороговоркой сообщил правила поединка трактирщик, под конец речи на секунду взял паузу и потом четко произнес. - Сходитесь, господа.
Тирк атаковал сразу же, как только замолчал его секундант. В правой руке у него была тяжелая трехгранная шпага, вполне способная как колоть, так и рубить. В левой он держал длинную дагу с П-образной гардой, у которой 'ножки' были направлены в одну сторону с клинком. Похожее оружие я видел в своем прежнем мире, когда наткнулся на разрекламированный фильм-комикс. Там симпатичная героиня, затянутая в красный латекс легко резала и колола противников, обладающих паранормальными способностями, парой подобных клинков. Вот с чем-то похожим напал на меня Тирк.
Шпагу он держал высоко, почти на уровне плеч. Такая стойка предполагает только колющие удары в область лица, руки и шею. Дага располагалась чуть выше пояса на вытянутой руке.
Наши клинки столкнулись, совсем немелодично звякнули, как два куска арматуры, и отскочили друг от дружки. Почти тут же, изобразив удар дагой мне в живот, Тирк повторил выпад.
Удар был направлен в горло, что говорило лишь об одном: соперник не собирается придерживаться правил боя и оставлять меня живым не желает. Что ж, тем хуже для него. Если человек не умеет принимать поражение, то рано или поздно он проиграет все. Интересно, с чего он вообще на меня так накинулся? Из-за простой игры на первого встречного с ножом не бросаются.
Минуты три мы обменивались ударами, прощупывая защиту друг друга. Тирк, поняв после первых атак, что сражаюсь я никак не хуже, чем играю в фаас, умерил пыл. Он кружил вокруг и кружил, выбирая подходящий момент. И смог его дождаться и почти воспользовался.
В отличие от своего соперника, у меня и в мыслях не было заканчивать поединок убийством. Хоть Тирк и подставлялся несколько раз, предоставляя повод ударить наверняка, я ждал. Ждал момента ранить или обезоружить, но... но чуть не распрощался с жизнью сам. А все мое гуманное воспитание человека двадцать первого века с Земли. То и дело родные инстинкты вступают в противостояние с доставшимся вместе с телом чужим мировоззрением. Вот и сейчас Я-Славар желал прирезать недотепу, посмевшего поднять руку на столичного аристократа, а Я-Вячеслав с трудом мирился с такой возможностью. В итоге, меня чуть не убили.
