Когда я вошла в квартиру, она полнилась таким громким детским плачем, что мне на секунду показалось, будто в доме и впрямь появился младенец.
– Она все время кричит, – всхлипнула Киса, входя в прихожую с «ребенком» в руках.
– Наверное, надо покормить малыша, – улыбнулась я.
– Уже дала ей бутылку.
– Тогда поменять памперс.
– Надела новый.
– Положить в кроватку и покачать.
– Она в колыбельке сильнее плачет.
В холле показалась Роза Леопольдовна, у которой голова была завязана платком.
– Мигрень? – сочувственно спросила я.
– Да, – вздохнула Краузе.
– Идите скорей домой, – велела я.
Няня не заставила себя долго упрашивать, схватила свою сумку и вмиг унеслась.
– А-а-а-а, – кричала Клеопатра Евгеньевна, – а-а-а-а.
Я взяла младенца и начала качать его. Вопль стал тише.
– Сейчас замолчит, – пообещала я.
– Пойду сделаю уроки, – обрадовалась Киса и убежала.
– У-у-у-у, – взвыла «новорожденная» с новой силой.
Я потрясла куклу сильнее.
– И-и-и-и, – завизжала та.
– Ну, погоди, – пригрозила я, – сейчас отключу тебя навсегда, – и поняла, что не знаю, где лежит ключ.
Пришлось звонить Краузе.
– Ее можно выключить, – простонала Роза Леопольдовна, – но Киса не разрешила. Она боится получить двойку.
– «Неуд» поставят педагогам, которые всучили второкласснице тренажер для воспитания ненависти к новорожденным, – пообещала я. – Завтра же отправляюсь в школу. Но сегодня Клеопатра Евгеньевна у нас, впереди ночь. Хочется спокойно выспаться. Где ключ?
– Где ключ? – эхом повторила няня.
– Вы его куда-то спрятали, – напомнила я.
– Да?
– Совершенно точно.
– Наверное, он на кухне в ящиках, – сказала Краузе.
Следующий час я под неумолчный вой «младенца» провела в поисках ключика. Киса перестала делать уроки и принялась утешать «новорожденную». Девочка покормила ее, переодела, поменяла памперс, качала на руках, пела песни – ничего не помогло. У меня от громкого плача заломило в висках, но предмета, который мог враз прекратить мои мучения, нигде не было. Зато я увидела в прихожей туфли Краузе и поняла, что няня убежала в домашних тапочках.
Повторный звонок Розе Леопольдовне был зряшным.
– Был ключ, – согласилась она.
– И куда он делся? – спросила я.
– Вы велели его спрятать. Я так и поступила.
– Отлично. Куда вы его положили?
– В укромное место, чтобы не потерялся.
– Прекрасно. Где оно, это место?
Повисла тишина, потом Краузе стала размышлять вслух:
– Помнится, я взяла то, что мне дали… отнесла…
Образовалась пауза.
– Куда? – поторопила я няню.
– На кухню, – пробормотала Роза Леопольдовна, – или в столовую, возможно, в детскую. Хотя нет, туда навряд ли. В коридор? В чулан? Решила убрать его понадежнее, чтобы не потерялся! Подальше!
И тут зазвонил мой мобильный.
– Я собрал всех на завтра, – отрапортовал Костин, – еле-еле Штильмана уговорил. Он странный.
– Семипалатины тоже необычные, – вздох-нула я.
– Кто у тебя так кричит? – удивился Вовка. – Словно младенец.
– Кукла, – пояснила я, – похоже, мне предстоит бессонная ночь.
– Игрушка? – удивился Костин.
Я быстро рассказала приятелю суть дела.
– Фил, – позвал Вовка, – иди сюда.
– Что случилось? – спросил издалека знакомый голос.
– У Лампы младенца заглючило, – ответил Костин, – электронного.
Послышался шорох, в трубке прорезался голос Фила:
– Докладывай о беде.
Узнав подробности, наш компьютерный гуру велел:
– Сделай фото ляльки и отправь мне.
Я выполнила указание, потом схватила «новорожденную» и засунула ее в диванные подушки. Вопль стал потише, но не умолк.
– Лампа, – спросила Киса, заглядывая в столовую, – семью восемь сколько?
– Сорок восемь, – машинально ответила я.
Кисуля исчезла, и тут же затрезвонил сотовый.
– Пустяковая задача, – объявил Филипп, – открути ребеночку голову.
– Как? – спросила я.
– Поверни один раз по часовой стрелке, два раза против. Затем сними башку, – растолковал собеседник. – Ну? Ну? Ну?
– Подожди, – пропыхтела я.
– Черепаха и то быстрее двигается, чем ты, – укорил меня Фил. – Получилось?
– Да, – обрадовалась я.
– Загляни внутрь, что ты видишь?
– Коробочку с кнопочками, – доложила я.
– Цвет?
– Чего?
– О Боже! С женщинами надо иметь терпение слона! – простонал компьютерщик. – Учитывая тему нашего разговора, становится сразу ясно, что меня интересует цвет твоей шевелюры.
– Блондинка, – сообщила я.
Фил издал смешок.
– Причем натуральная. Насчет волос шутка. Скажи…
В столовую влетела Киса.
– Лампа, семью восемь не сорок восемь!
– Правда? – удивилась я. – А сколько?
– Пятьдесят шесть!
– Солнышко, проверь результат, – попросила я, – сорок восемь в данном случае звучит лучше, чем пятьдесят шесть.
– Киса! – заорал Филипп с такой силой, что я опустила руку с трубкой. – Не верь ей. Ты посчитала верно.
– Спасибо, – обрадовалась девочка.
– Уаа-а-а-уа-а-а, – заголосила кукла с утроенной силой.
– Меня интересовал цвет кнопок внутри вопящего безобразия, – объяснил компьютерщик.
– Красная, зеленая, желтая, – сообщила я.
– Справа какая?
– С какой стороны смотреть?
– С правой.
– С какой?
– С правой!
– Фил, – рассердилась я, – если кукла сидит ко мне спиной, то справа красная кнопка, если она повернута животом, то желтая. Уточни, как держать Клеопатру Евгеньевну?
– Это еще кто? – прогудело из трубки.
– Кукла. Ее так зовут.
– Жми на красную, – распорядился Филипп.
И этот человек говорит про терпение слона при общении с женщиной! Это мне надо выпить литр валерьянки, беседуя с Филом! Почему он сразу не назвал цвет кнопки?
