Сергей Леонидович меня за руку схватил:
– Хочешь новый хороший дом?
Кто же откажется? Я кивнула, он меня в коридор вытолкал.
– Делаешь, что я велю, и получишь жилье с ремонтом, мебелью, еще денег заплачу. Слушай меня внимательно.
Жестянкина перевела дух.
– Доктор у сына нож отобрал, Фаську запер в его комнате, жену в кровать уложил. Занавеску в ванной сорвал, мешков для мусора тогда не было. Мне велел дочиста кухню отмыть. Я постаралась, оттерла все, мел развела, из пылесоса потолок покрасила, окно отдраила, скатерть, занавески сложила в таз, сожгла, пепел в газеты свалила, завернула. Сверток с пеплом в сумку сунула, с собой увезла, таз тоже прихватила. Уехала на следующее утро. Дома только Никита был, Майка отсутствовала. Сын спросил:
– Что случилось? Я волновался.
Я ответила:
– Хозяйка генеральную уборку затеяла, поэтому я задержалась, на последнюю электричку опоздала.
Вот и все. Вскоре Сергей Леонидович приехал, посадил меня в машину, привез в «Розовую Луну», и я там работать стала. Кирпичников со всеми договорился, и в психушке, и в лесной школе. У него везде друзья были, все бабы. С Ксенией, которая сейчас владеет медцентром, у него шуры-муры долго кипели. Видела их пару раз в беседке, которая на территории стоит. Целовались не по-детски.
– Сергей Леонидович любитель женщин, – подвел итог Макс.
– И что? – огрызнулся профессор. – Любой мужик полигамен.
Алевтина молча отвернулась к окну. Я поразилась ее железному самообладанию. В комнате долго говорили о том, как ее муж носится от одной любовницы к другой, а жена делает вид, что к ней это не относится.
– Афанасий вам объяснил, что произошло? – не утихал Вульф.
– Да, – кивнул Кирпичников, – он читал в своей комнате, потом захотел мороженого, но знал: мать не разрешит лакомства, парень притащил два «банана», один по русскому языку, другой по литературе. Аля велела ему изучать какой-то классический роман, потому что предстояло писать сочинение. Парень высунулся в коридор, понял, что мать занята на кухне, и очень осторожно, на цыпочках, вышел из квартиры. Эскимо он купил у метро, съел, вернулся домой, услышал вопли, заглянул на кухню… А там! Война Белой и Алой розы ерунда по сравнению с тем, что творили бабы на кухне. Варя душила Алевтину, но та сумела вывернуться из цепких рук и отбежать к окну. Соперница взвыла, ринулась следом. Афанасий ее схватил. Дальше у парня смутные воспоминания. Вроде Варвара его больно ударила, ну и Афанасий полоснул по ней ножом. Как тесак к нему в руки попал, он затруднялся сказать.
Глава 34
– Ясно, – кивнул Костин. – Маргарита, вы в курсе, какой у Афанасия был в лесной школе режим?
– Обычный, – сказала Рита, – первую неделю карантин, потом уроки, всякие лечебные мероприятия.
– Афанасий не имел проблем со здоровьем, – напомнил Костин.
– С физическим – да, – согласилась Рита, – а вот с душевным дело обстояло хуже. Убить человека это не муху прихлопнуть.
– Вы знали, что сделал подросток? – уточнил Макс.
– Естественно, – хмыкнула Рита. – Мы же с ним стали близкими друзьями. Намного интереснее вопрос: почему я к нему впервые в домик ночью пришла? Подслушала разговор матери и Сергея Леонидовича. Кирпичников поздно вечером у нас в гостях сидел, они с Ксенией Трофимовной разговор вели. Отец пьяный спал, а я пошла к подруге, да мы с ней поругались, поэтому я сразу вернулась. И решила через дверь не входить. Мать сразу привяжется, начнет вопросами сыпать. Почему я не у приятельницы? Из-за чего поссорились? Ей всегда требовался полный отчет о моих делах. Иметь от мамочки секреты считалось преступлением. При этом сама она, естественно, со мной не откровенничала. Я влезла в окно чулана, он прилегал к спальне мамахен. И услышала разговор. Ксения решила, что я в гостях, алкоголик в запое дрыхнет, можно не стесняться. Я сразу поняла, что мать спала с Кирпичниковым, услышала историю Фаси и загорелась желанием с мальчиком познакомиться. Мне всегда нравились плохие ребята, да они меня в компанию не брали. Кстати, связь матери и Сергея оказалась короткой, мать через пару недель с заплаканными глазами ходить стала. Мне соврала: «Аллергия у меня, вот глаза и слезятся». Да мне не пять лет было, я сообразила: любовничек удрал, маманька в печали. Но они сохранили дружеские отношения.
– У него всегда так, – подал голос Штильман, – еще в те времена, когда мы неразлейвода считались, Кирпичников жаловался, что влюбляется, как в воду падает. Недолгое время захлебывается от любви, а потом в один день чувства иссякают. Словно вентиль у фонтана закрутили.
– Странно, что Сергей Леонидович, человек такого склада, женился на Алевтине, – заметила я, – их история напоминает сказку. Молодой человек влюбился в пациентку психиатрической клиники, помог ей бежать, привел ее домой. Девушка носила под сердцем ребенка от своего отчима, который ее изнасиловал. Родители Сергея помогли ей, оставили у себя.
Штильман расхохотался.
– Кто вам спел сагу о Форсайтах?
[5] Назовите автора!
– Алевтина Михайловна, – ответила я.
Лазарь почесал подбородок.
– Ну я случайно правду-то узнал. Мы когда-то крепко дружили: я, Сережа и Веня. Не понимаю, что нас связало, более разных людей найти трудно. Как-то раз пошли в баню, выпили, поели раков. Беседа, как водится, скатилась к теме женщин. Мы с Веней больше теоретиками являлись.
– Не объединяй нас в одно целое, – рассердился Семипалатин, – я практик!
– Нет, Венедикт, – рассмеялся Штильман, – ты в то время был бабник-теоретик. Я тоже не мастер международного класса по кобелированию. А Серега, тот как на костре горел. Но чем ярче и выше пламя, тем быстрее дрова в угли рассыпаются. Ну, значит, сидим мы в предбаннике, разговоры ведем, потом Венедикт на диван лег, сморило его. Я Сереге говорю:
– Пойду домой. Отец из командировки приехал, давно его не видел, соскучился. Тебе, наверное, тоже пора. Аля нервничает.
Кирпичников вдруг ляпнул:
– Хорошо, когда и отец, и мать есть.
Я удивился:
– Ты же не из детдома. Что за минор? Твои предки на зависть многим. Мама известная балерина, отец знаменитый режиссер, жена милая, квартира своя.
Сергей себе водки налил, стакан опрокинул, та на пиво упала, вмиг его растащило. И понесло Кирпичникова. Язык заплетается, Серега икает, но слова хорошо разобрать можно. Оказывается, он вопреки воле родителей на медицинский поступил. Его семья не хотела, чтобы сын врачом стал, зарплата небольшая, работы много. Отец сына направлял во ВГИК, обещал: «В мире кинематографии я помогу тебе всегда. В медицине у меня никого нет». Сергей не послушался, и ему объявили: «Хочешь доктором стать? Наши советы отверг? Вот и живи сам без помощи». Кирпичников разозлился, ушел из дома, поселился у какой-то старухи в деревне. Он ей по хозяйству помогал, она ему койку предоставила. Днем учился, а ночь через две санитаром работал в психушке. Дальше сплошная правда. Встретил Алевтину, она ему спела, что беременна от отчима. Серега ее украл, к старухе привел, ну и там пара в углу жила. Потом Аля родила Афанасия и спустя некоторое время поехала в город, вернулась с большими деньгами. Сережа удивился. Алевтина объяснила: отчим заплатил. Он боится, что его за совращение малолетней посадят. Аля развратника припугнула, что в милицию заявит, если он платить не станет. Не успела девица правду сообщить, как в чулан, который Серега снимал, мужик врывается с криком:
