— Эксперт по вопросам преступности? — недовольно уточнил
Лапесский. — Я не совсем понимаю, о чем мы с вами будем беседовать.
— Если вы назначите время, мы обо всем поговорим.
— У меня мало времени, — грубо заявил Лапесский, — но если
вы считаете, что вам нужно говорить именно со мной, то давайте встретимся.
Когда мы можем увидеться?
— Это зависит от вас.
— Сегодня в два часа я буду обедать в ресторане…
— Извините, — быстро перебил его Дронго, — в два часа я не
успею. У меня важная встреча в три. Вы не могли бы перенести нашу встречу на
полдень?
— В это время я буду у себя в офисе. Вы можете приехать к
нам, и тогда мы встретимся у меня в кабинете. Но учтите, что у меня будет не
больше двадцати минут.
— Я думаю, мы уложимся, — взглянул на часы Дронго, — я буду
в вашем офисе ровно в полдень.
Он убрал телефон и взглянул на Эдгара.
— Я начинаю думать, что Игорь Дегтярев был прав, — вздохнул
Дронго, — одна даже не берет трубку, а второй явно не хочет со мной встречаться
и разговаривать. Ты хотя бы знаешь, где находится его компания? Я даже не успел
уточнить адреса.
— Знаю, — усмехнулся Вейдеманис.
Ровно в двенадцать часов дня Дронго вошел в небольшой
кабинет Григория Лапесского. Фирма явно пыталась жить по средствам. Кабинеты
были небольшие, скромно обставленные. Хотя оборот компании был достаточно большим,
но в этой мебельной фирме основной пакет акций принадлежал шведам, которые
пытались сэкономить буквально на всем. Лапесский оказался грузным высоким
мужчиной лет сорока. У него были густые брови, тонкие губы и немного выпученные
глаза. Шрам на подбородке придавал ему достаточно воинственный вид. Густые
темные волосы были зачесаны назад, он уже начал лысеть. Рукопожатие было
сильным. Он явно относился к той категории мужчин, которые привыкли все дела
решать сами, не доверяя никому из своих помощников. Лапесский показал на стул
напротив его стола и, усевшись первым, недовольно взглянул на своего гостя.
— Вы можете мне объяснить, что случилось и почему вы хотели
со мной поговорить? — недовольно спросил Григорий Лапесский.
— Я пришел к вам поговорить об убийстве, происшедшем в замке
Гоффорда, — пояснил Дронго.
— Так я и думал. Напрасно вы мне не сказали, зачем именно
хотели со мной увидеться. Иначе вам не пришлось бы к нам ехать. Я не хочу
разговаривать на эту тему, господин эксперт. Меня там не было, я ничего об этом
не знаю, не слышал, не видел и не хочу узнавать никаких подробностей. Никаких.
— Но там были ваша первая супруга и ваш сын.
— К моему большому сожалению, — повысил голос Лапесский, — у
моей бывшей супруги очень плохой вкус. Иначе она не выбрала бы себе в качестве
друга на Рождество этого узбекского жулика Нурали Халдарова. Впрочем, я ее даже
не виню. Насколько мне известно, Халдаров имеет крупный пакет акций компании
братьев Валентины. И конечно, они сделали все, чтобы познакомить этого проходимца
со своей сестрой.
— Почему вы считаете, что он жулик и проходимец?
— Я не считаю. Он действительно проходимец. Можете себе
представить, что для новой гостиницы его компания заказала у нас мебель. Мы уже
вышли на подписание договора, когда выяснилось, что он покупает мебель у наших
конкурентов. На пятнадцать процентов дороже. Скажите мне: какой бизнесмен
пойдет на подобную сделку? На пятнадцать процентов дороже. Это очень большие
деньги. Мы не могли даже поверить в подобную глупость. А потом выяснили, что
старший брат руководителя фирмы наших конкурентов как раз и был в московской
мэрии руководителем комиссии, определявшей отвод участка для строительства
новой гостиницы. Вы можете себе представить, какой мерзавец этот Халдаров. Он
фактически подкупил этой сделкой председателя комиссии и получил отвод
земельного участка. В центре Москвы. Я бы не удивился, если бы Нурали купил
мебель в два раза дороже. Земля стоит сегодня таких баснословных денег.
— Обычная коммерческая сделка, — усмехнулся Дронго, — ты
мне, а я тебе.
— С Валей у них тоже была обычная сделка? — разозлился
Лапесский. — Он покупает пакет акций, а братья Дегтяревы подставляют ему свою
сестру? Это все Игорь, он у них самый хитроумный, а Виктор был просто грубым
мужланом, который вечно лез напролом. Хотя мне лично его жалко, он был неплохим
парнем.
— Говорят, что вы с ним дружили?
— Да. Когда я был женат на Вале. Я же вам говорю, что Виктор
был очень неплохим парнем. Хотя грубым, не очень воспитанным, иногда
несдержанным. Все это было… Когда я услышал о том, что случилось в замке
Гоффорда, я даже не удивился.
— Почему?
— Вы очень ловко втягиваете меня в разговор, — криво
усмехнулся Лапесский, — в разговор, которого я хочу избежать. Но я вам отвечу.
Виктор был не совсем урановешенным человеком. И присутствие рядом с ним такой
известной женщины, как Злата, рано или поздно должно было закончиться подобной
трагедией. Это было почти неизбежно…
— Я не совсем вас понимаю. Если об этом знали вы, то почему
об этом не догадывался сам Виктор?
— Человек вообще не может догадываться о том, как он себя
поведет. Это виднее со стороны. Его характер начал формироваться еще в юности,
когда он был женат на Марине. Тогда он показал свою полную несостоятельность, и
родители Марины просто выставили его за дверь. А ведь он очень любил Марину.
Представляю, какая это была для него травма. Вот он теперь всю жизнь и
доказывает, что Марина тогда ошиблась. Вернее, ошиблись ее родители. Но,
похоже, у него не очень получается. Он встречается обычно с самыми известными
женщинами в Москве. Словно нарочно выставляет эти связь напоказ, чтобы о них
все знали. Но у этих дамочек свои запросы и свои претензии. С такими, как
Злата, тысяча проблем. Им мало просто дать денег, их нужно ублажать, носить на
руках, возить на все премьеры и вечеринки. Она была не дешевка, которую можно
просто купить. Это обеспеченная женщина, которая может позволить себе самой
выбирать, с кем ей проводить время.
— А мне говорили, что он ей заплатил…
— Конечно, заплатил. Иначе она бы просто не поехала с ним в
Гоффорд. Это само собой. Но нужно еще держать свой бешеный характер при себе. Я
это так говорю, потому что и сам не ангел. Вы видите шрам у меня на подбородке?
Это мы с Виктором однажды «погуляли» в одном баре в Киеве. Там была такая
свалка. Нас сильно отдубасили, но и мы в долгу не остались. Дрались сразу с
четырьмя здоровыми хохлами.
— Вы не с Украины?
— Я из Минска. Вот тогда я и получил свой шрам. Веселые были
времена.
— Раз вы решили со мной поговорить, может, все-таки скажете,
почему вы развелись с Валентиной?
Лапесский отвернулся. Нахмурился. Поднял голову и спросил:
