Она достала носовой платок, вытерла испарину, выступившую на
лбу. И убрала свой платок.
— Я только жалею об одном. Нужно было спрятать пистолет так,
чтобы его никто не смог найти. Или более тщательно протереть. Но я услышала,
как кто-то входит в апартаменты, и выбросила оружие. Потом оказалось, что это
были вы, Лилия. Но вы ничего не спросили, и я подумала, что вы ничего не
увидели. Теперь понимаю, что ошибалась.
— Не нужно так нервничать, — посоветовал Дронго, — все, что
вы мне рассказали, останется здесь. Я не собираюсь никому и ничего
рассказывать. А вас можно понять — в тот момент в вас говорил материнский
инстинкт. В первую же секунду, как только вы увидели оружие, вы подумали о том,
как можно помочь своему младшему сыну и как можно его спасти.
— Да, — кивнула Ольга Игоревна, — именно об этом я и
подумала. Поэтому была против того, чтобы вы сюда приезжали. Я не верю в
таинственно сбежавших убийц, которые исчезают из закрытых комнат. Так бывает
только в дешевых детективах. На этаже были два моих сына. А на лестнице
находилась моя сиделка. И никто не мог спуститься вниз, пройдя мимо нас. Значит,
стрелял Виктор. Даже если принять вашу бредовую идею, Лилия, то тогда
получается, что стрелял Игорь. Вы думаете, что мне от этого станет легче?
Дронго взглянул на Лилию. От волнения у нее начали розоветь
щеки. Он подумал, что сиделку может хватить удар.
— Давайте успокоимся, — предложил Дронго, — и не будем друг
друга обвинять. Даже если стрелял Виктор. Мистер Уоллес пытается придумать, как
можно ему помочь. Поэтому не будет опережать события. Я тоже приехал сюда
только с одной целью — помочь вашему сыну, госпожа Хотинская. Жаль, что вы не
понимаете мотивов моего появления здесь.
— Не считайте меня выжившей из ума дурой, — разозлилась
Ольга Игоревна, — я все понимаю. Мне неприятно, что в моем доме появляются
чужие люди, которые заглядывают в наши комнаты, допрашивают моих родственников
и заставляют лгать наших работников.
— Я не лгала, — вмешалась Лилия.
— Замолчите, — строго прервала ее Хотинская, — вы уже
сказали все, что могли сказать. Вы считаете, что в погибшую стрелял мой старший
сын, и заявили об этом нашему гостю. Это была сознательная ложь. Мой старший
сын даже мухи обидеть не в состоянии. Вы прекрасно знаете, что он не может даже
осадить свою не в меру деятельную жену, которая иногда позволяет себе
разговаривать со мной в очень непочтительном тоне.
— Я уволена? — спросила Лилия.
— Нет, — ответила Ольга Игоревна, — у вас контракт до конца
года, и вы не имеете права нас покидать, не уплатив крупной неустойки. Поэтому
вы останетесь в этом замке до тех пор, пока я не найду вам замену. А сейчас давайте
наконец закончим наш бесполезный и неприятный разговор. Вы показали свое
истинное лицо, Лилия, и мне очень неприятно, что вы так долго притворялись. А я
так долго вам доверяла. Очевидно, это моя самая слабая черта — я слишком
доверяю людям.
Она развернула свое кресло.
— Я надеюсь, что через полчаса вы зайдете ко мне, чтобы
помочь мне раздеться и лечь в постель, — сухо произнесла она, — а вас, господин
Дронго, я настоятельно прошу прекратить свои поиски и уехать отсюда раз и
навсегда. Вы уже поняли, что в этом доме нет никаких загадок и тайн.
Единственная тайна, о которой вы могли узнать и действительно узнали, — это
каким образом оружие Виктора, из которого он стрелял в Злату, оказалось в снегу
с другой стороны дома. Да, я подтверждаю, что сама вытерла оружие и выбросила
его в окно. Я наивно полагала, что таким образом смогу помочь своему сыну. А
теперь закончим наш разговор и ваши бесполезные поиски. Здесь не было
посторонних, мистер Дронго, и не могло быть. Все было понятно с самого начала. Просто
мой Игорь слишком наивный и чистый человек. Он даже не может поверить в
виновность Виктора.
— А вы сразу поверили? — спросил Дронго.
Хотинская, не ответив на его вопрос, выкатилась из комнаты.
Лилия ошеломленно взглянула ей вслед.
— Я не думала, что она будет нас подслушивать, — тихо
произнесла она.
— Хорошая акустика этого замка иногда играет недобрую
службу, — мягко заметил Дронго. — Будем считать, что вам даже повезло. Она явно
не будет долго вас терпеть и сама расторгнет ваш контракт. Таким образом, вам
не придется платить неустойку. До свидания, Лилия.
Он взглянул на часы и с ужасом подумал, что уже слишком
поздно. Нужно успеть еще переговорить с кухаркой. Кажется, он уже опоздал.
Дронго достал телефон, набирая номер Джил.
— Я еще в замке, — виноватым голосом произнес он, — извини,
так получилось.
— Эдгар заранее сказал, что ты все равно опоздаешь, и я
отменила наш совместный ужин, — сообщила Джил. — Вместо нас туда пошел
Вейдеманис. Тебя там еще не съели?
— Пока нет. Но пытались.
— Держись, — рассмеялась Джил, — и вызови такси, когда
будешь возвращаться обратно. Надеюсь, ты не воспользуешься случайными
попутчиками?
— Ни в коем случае, — заверил его Дронго, — это я тебе
обещаю.
Глава 14
Он спустился вниз, стараясь не входить в гостиную. Прошел на
кухню. Увидев его, пожилая кухарка приветливо улыбнулась.
— Вам понравился наш коктейль? — спросила Дороти.
— Очень понравился, — кивнул он. — Как ваша фамилия?
— Дороти Бремнер, — представилась она. — Я живу в нашем
городе с самого рождения. Меня здесь все знают.
— Не сомневаюсь, — он уселся на высокий стул. — Я хотел
задать вам несколько вопросов.
— Я уже поняла, — ответила кухарка, — вы, наверно, новый
следователь из Скотленд-Ярда? Опять хотите узнать про убийство этой несчастной
женщины?
— Почему несчастной?
— Я слышала, как она ругалась со своим другом. Я не
понимала, о чем они говорят, но слышала, как они ругались. Я так и рассказала
вашим коллегам. Они очень ругались перед тем, как он ее застрелил…
— Это вы сообщили в полицию, что они поругались перед тем,
как раздался выстрел? — ошеломленно спросил Дронго. Господи, какой он дурак.
Нужно было вспомнить, что единственным иностранцем в этой компании была Дороти
Бремнер. Единственным человеком, который воспитан совсем в иных традициях. А он
гадал, кто именно мог сообщить сотрудникам полиции о скандале, который здесь
произошел. Другая ментальность, другой образ жизни. Для западного человека даже
обычные ученические шпаргалки были не всегда понятны. Ведь тогда получалось,
что вместо получения знаний вы всего лишь списывали их, обманывая самого себя.
В Европе не считалось зазорным сообщать в полицию о любом
нарушении, даже в дорожно-транспортных происшествиях. То, что в бывшем
Советском Союзе считалось стукачеством и всячески презиралось, здесь было
нормой.
