— Я занимался своим делом, — напомнил Дронго, — меня
попросил об этом сам хозяин замка и старший брат подозреваемого. Я должен был
попытаться найти убийцу.
— Вы его все равно не сможете найти, — вздохнул Уоллес. — Дело
в том, что наш местный следователь составил своебразную схему, рассчитав, кто и
где мог находиться в момент убийства. Посмотрите, я взял эту копию, — он достал
из кармана сложенный вчетверо листок, развернул его. Это был чертеж третьего
этажа замка.
— Вот видите, — показал адвокат, — здесь всего две лестницы,
и из окон нельзя ни выпрыгнуть, ни куда-то спрятаться. В момент выстрела Ольга
Игоревна была у правой лестницы, а ее сиделка поднималась со второго этажа.
Таким образом, лестницы отрезаны. Игорь, услышав выстрел, выбежал из своих
апартаментов и бросился в комнату своего младшего брата, который уверяет, что в
это время стоял на лестнице и Лилия его просто не могла увидеть, так как
поднималась наверх. Виктор побежал следом и увидел старшего брата. Потом там
появились Ольга Игоревна и ее сиделка. Дзидра поднялась со второго этажа, она
спускалась к дочери. Если не считать детей, то там больше никого не было.
Лапесская и Халдаров были вместе в его комнате. Что касается остальных, то
Сумманен был на улице, а миссис Бремнер пошла за вином. Вот и все. В доме
больше никого не было. Таким образом, можно предположить, что Виктор выстрелил,
затем побежал к лестнице. Когда появился Игорь, он вернулся обратно и начал
уверять брата, что не стрелял. Возможно, он действительно был в таком
состоянии, что мог даже не помнить об этом. Собственно, на этом я и буду
настаивать в суде.
— Схема хорошая, но ваш следователь подгоняет ее под свое
обвинение, а вы с ним соглашаетесь, — заметил Дронго, внимательно разглядывая
чертеж. — Здесь есть очевидный недостаток, который вы не имели права
пропускать.
— Какой? — спросил Уоллес. — Покажите.
— Если Виктор выстрелил в Злату и побежал затем к лестнице,
я вполне допускаю, что его не могла видеть в этот момент сиделка. Но ведь Игорь
выбежал из своих апартаментов и побежал к брату. Каким образом тогда Виктор мог
найти время забежать к брату и выбросить оружие с другой стороны? Ведь пистолет
нашли именно там?
— Это не противоречит нашей схеме, — возразил Уоллес, — он
мог сначала метнуться к старшему брату за помощью, а затем выбежать на
лестницу. И когда был у брата, то вытер пистолет и выбросил оружие, схватившись
за ствол. Устраивает такое объяснение?
— Нет, — ответил Дронго, — совсем не устраивает. Если он
выбросил таким образом пистолет, то у него не хватило бы времени вернуться на
лестницу. Через несколько секунд там уже были его мать и сиделка, которая
поднималась как раз по этой лестнице.
— Возможно, вы правы, — неожиданно быстро согласился Уоллес,
— и я должен сказать, что прокурор мог задать мне такой же вопрос. Поэтому я
готов и к нему. Мы можем предположить, что пистолет выбросил кто-то другой. И
тогда понятно, почему на нем нет отпечатков Виктора. Кстати, в полиции
убеждены, что это сделал сам Игорь, но нет никаких доказательств. Возможно, что
на суде мы сумеем установить истину и тогда поймем, как все произошло.
Дронго с невольным восхищением посмотрел на своего
собеседника. Он понял замысел адвоката. И понял, почему так настойчиво
возражала против его появления Ольга Игоревна. Это был хорошо продуманный трюк
с адвокатом, который должен был оказать свое влияние в ходе судебного процесса
на присяжных. Если прокурор начнет настаивать, что Виктор не мог успеть
выбросить оружие, то сделает заявление его парализованная мать, которая
расскажет о том, как она выбросила пистолет, предварительно вытерев отпечатки
пальцев. В таком случае часть вины ложится на Ольгу Игоревну, осудить которую
присяжные, набранные из солидных шотландских семей, просто не посмеют.
Автоматически это смягчает приговор самому Виктору и делает невозможным
осуждение его матери, попытавшейся спасти своего младшего сына. Возможно,
адвокату удалось убедить Ольгу Игоревну, что подобное признание поможет Виктору
избежать более сурового наказания, а ей не будет ничего грозить, кроме
минимального наказания или крупного штрафа, который она легко уплатит.
— Вы знали о том, кто выбросил оружие? — спросил Дронго.
— Я ничего не знаю, — отвел глаза Уоллес, — я всего лишь
адвокат, представляющий интересы семьи Дегтяревых, а не прокурор, который
пытается «утопить» их младшего сына.
— Вы не ответили на мой вопрос.
— И не отвечу. Я же сказал, что работаю адвокатом, а не
прокурором.
— Зачем вы хотели со мной встретиться?
— Чтобы вы поддержали мою версию. Убийство в состоянии
аффекта. Ваше появление не может остаться незамеченным. Вы слишком известный и
независимый эксперт. Если вы разрешите, я заявлю вас свидетелем на нашем
процессе, и тогда вы сможете там выступить в качестве представителя стороны
защиты.
— И помочь вам добиться минимального наказания, — понял
Дронго. — Все верно, мистер Уоллес. И все рассчитано математически правильно. И
с точки зрения логики, и с точки зрения оказания нужного эффекта на присяжных.
Но есть еще один момент, о котором вы упрямо не хотите говорить.
— Какой?
— А если стрелял не Виктор? Если вдруг прокурор сумеет
доказать, что Виктор Дегтярев не стрелял в свою знакомую? Что будет тогда? Ведь
Виктор категорически не хочет признавать свою вину, несмотря на все ваши
уговоры и даже возможное письмо матери, которая тоже хочет ему помочь.
— Этого не может быть, — твердо сказал Уоллес, — чудес не
бывает, мистер Дронго. Я человек верующий, но не в такие чудеса. В замке больше
никого не было. На третьем этаже никто не мог появиться незамеченным, а затем
исчезнуть. Просто физически невозможно.
— Когда должен начаться судебный процесс?
— Через несколько дней, — сообщил мистер Уоллес.
— Я подумаю над вашим предложением, — пообещал Дронго.
— Подумайте, — кивнул адвокат, — а я поговорю с семьей
Дегтяревых. Они могут оплатить ваше пребывание в Шотландии до суда. И все ваши
расходы. Но, конечно, при условии, что вы выступите на суде с изложением нашей
позиции.
— Мне нужно будет переговорить с Игорем Дегтяревым.
— Конечно. Я думаю, что завтра они вам позвонят. Можно я
заплачу за свой кофе?
— Не нужно, — усмехнулся Дронго, поднимаясь и протягивая
руку адвокату. — До свидания, мистер Уоллес.
— До свидания, — адвокат поднялся, пожал руку и, торопливо
сложив свой чертеж, поспешил к выходу.
Дронго проводил его долгим взглядом. Он попросил у официанта
чек, расписался и пошел к кабине лифта. Поднялся наверх, прошел по коридору,
открыл карточкой-ключом дверь. Вошел в номер.
— Поговорили? — спросила Джил. Она сидела на диване и
смотрела телевизор.
