— Да, — ответил Дронго, — умный человек и достаточно ловкий
адвокат. Теперь понимаю, почему его считают лучшим.
Он прошел в ванную комнату, чтобы помыть руки.
— Ты сказал ему, что отказываешься от дальнейшего
расследования? — крикнула Джил.
— Нет, — ответил Дронго, — не сказал. — Он вытер руки
полотенцем и вышел из ванной комнаты. — Дело в том, что этот адвокат как раз
появился здесь, чтобы убедить меня завершить все мои расследования. Он считает,
что они бесполезны.
— Зачем тогда они попросили тебя о помощи? — не поняла Джил.
— Я думаю, что это, возможно, расчет самого адвоката,
который подтолкнул Игоря Дегтярева к таком нестандартному решению. Я нужен был
не в роли расследующего детектива, а в роли известного эксперта с международной
репутацией.
— Для чего?
— Чтобы на суде выступить свидетелем со стороны защиты. И
рассказать, как Виктор мог выстрелить в Злату в состоянии аффекта. В этом
случае все совпадает. Мое расследование, факты, собранные местными
следователями, версия самого адвоката и самое важное — поведение матери
Дегтяревых. Возможно, на суде она даже признается в том, что, действуя под
влиянием материнских чувств, просто выбросила оружие в окно. Что она
действительно сделала. И тогда она гарантированно освобождается от уголовной
ответственности. В ее положении никто не решится осудить мать-инвалида за
возможную попытку спасти своего сына. И на волне этого сочувствия Виктор
автоматически получает гораздо меньший срок. Остается только убедить Виктора…
— А если это действительно он?
— Это не он, — возразил Дронго. — Если бы не этот пистолет,
все было бы правильно. Но я там был и примерно знаю расстояние между двумя
апартаментами. У него бы не хватило времени выстрелить, добежать до
апартаментов старшего брата, бросить там оружие и вернуться обратно на
лестницу. А потом снова побежать в свои апартаменты. Не получается. Слишком
много времени. И почему никто его не увидел и не услышал?
— Ты думаешь, что стрелял кто-то другой? — испугалась Джил.
— Уверен.
— Тогда давай уедем. Если это другой, то убийца еще в замке.
А кто это был — женщина или мужчина?
— Ты еще спроси, как его звали, — добродушно заметил Дронго.
— Я только пытаюсь выстроить цепочку своих рассуждений и доказательств. Чтобы
все проверить окончательно, мне нужно еще раз побывать в замке.
— Только не это, — возразила Джил.
— Пока я никуда не еду. Будем ждать телефонного звонка Игоря
Дегтярева.
Он не успел договорить, когда раздался телефонный звонок.
Джил вздрогнула. Она взглянула на Дронго.
— Ты не поедешь, — тяжело дыша, произнесла она, — ты никуда
больше не поедешь.
Он подошел к телефону, снял трубку.
— Господин Дронго, — услышал он явно взволнованный голос
Игоря Дегтярева, — вы можете срочно к нам приехать? Я звоню из нашего замка…
— Добрый вечер, господин Дегтярев. Я жду вашего звонка целый
день…
— Да-да, извините. Я виноват. Вы можете приехать прямо
сейчас? Как можно быстрее.
— Что случилось?
— У нас опять стреляли, — выдохнул Игорь, — я просто не
знаю, что мне еще подумать. Виктор уже несколько месяцев в тюрьме. А у нас
опять пытались убить человека.
— Кто стрелял?
— Я не знаю, — почти жалобно произнес Игорь, — в доме нет
никого из посторонних. Срочно приезжайте, я вас просто умоляю…
— Хорошо. Я буду через полчаса. А в кого стреляли?
— В Нурали Халдарова. Я сам не понимаю, что происходит. Это
какой-то кошмар. Приезжайте, мы вас ждем, — он положил трубку.
— Что там случилось? — спросила Джил. — Неужели опять
стреляли?
— Да, — мрачно кивнул Дронго, — опять.
Глава 16
Джил прикусила губу. Взглянула на него.
— Ты никуда не поедешь, — неожиданно тихо произнесла она, —
тебе нельзя туда ехать. Это полоумная семья, в которой может произойти все, что
угодно. Я это чувствовала. Наверняка эту девушку застрелил кто-то из членов
семьи, а все свалили на неуправляемого младшего сына. И теперь опять кто-то
стрелял. Хватит. Я видела, как ты весь день нервничал. Ты прекрасно знаешь, что
я никогда не вмешивалась в твои дела. Но сегодня… тебе не стоит туда ехать. Они
не уважают людей, с которыми работают, они никого не уважают и не любят, даже
друг друга.
— И ты считаешь, что будет правильно, если в такой сложный
момент я откажусь от дальнейшего расследования? — спросил Дронго.
— Да, будет правильно. По отношению к таким людям у тебя не
может быть никаких моральных обязательств, — твердо сказала Джил.
— Тогда я не поеду, — он взглянул на нее и уселся на стул
рядом с телефоном.
Она подошла к нему. Молчание длилось несколько секунд. Она
присела рядом, на соседний стул.
— Ты помнишь, как мы познакомились? — неожиданно спросила
Джил. — Я тогда тобой восхищалась. Мне казалось, что ты лучше других, умнее,
благороднее.
— Я изменился?
— Нет. Просто я только сейчас поняла, что ты не способен
меняться. Ты всегда будешь таким, каким был тогда. Умным и сильным. Но упрямым
и своенравным. Ты ведь все равно поедешь в этот проклятый замок и обязательно
найдешь того, кто стрелял. И тебя не остановит никто в этом мире. Ни один
человек. Есть такие люди, которых просто невозможно остановить…
— Разве это плохо?
— Для меня, наверно, да. Для остальных — не знаю. Может, и
хорошо. Ты ощущаешь в себе эти силы — помогать другим.
— Если все так серьезно, я не поеду. Твое душевное
равновесие для меня важнее всего остального в мире.
— Поедешь, — возразила она, — для меня тоже твое состояние
важнее всего. И ты будешь чувствовать себя плохо, если сейчас не поедешь туда.
Ты потом никогда себе этого не простишь. Я была не права. Поезжай.
— Теперь буду чувствовать себя подлецом по отношению к тебе.
Оставил тебя одну в отеле волноваться.
— Ничего, — улыбнулась Джил, — в любом случае не подлецом.
Я, кажется, впервые сорвалась. И знаешь почему? Мне не нравится, как они
относятся к тебе. Слишком неуважительно. И поэтому я их так невзлюбила.
— Ты же сама говоришь, что они не любят друг друга, —
напомнил Дронго, — почему они обязаны любить меня больше, чем самих себя? И
вообще, не нужно так много говорить об этой семье. Знаешь, как сказал однажды
Эйзенхауэр? «Не думайте ни минуты о людях, которые вам неприятны».
