— Руди! Руди! Пора!..
Обидеться бы лейтенанту: уже и командир, и боевая группа под началом, а все равно — Руди. Только на обиду времени нет, до рассвета всего ничего. А на площади — патруль в фельдграу, только что вынырнул из-за угла. Может, уже и наверх посмотрели, на конные статуи и острый каменный гребень.
— Руди!..
Кнопка зацепил взглядом минутную стрелку на циферблате наручных часов. Швейцарские, настоящая «Bulova», 17 камней. Нет, уже не швейцарские, там тоже аншлюс.
— Давай!
Красный флаг с хакен-кройцем исчез — сорвало холодным утренним ветром. А еще через миг, ему на смену — тоже красный, но с широкой белой полосой посередине. Лейтенант выпрямился и подбросил ладонь к козырьку. Нет страны, говорите? Есть!
…Красное и белое, память о Крестовом походе — и забрызганной кровью рубахе Герцога, основателя державы, хранителя Святого Грааля. Когда после битвы он снял с себя широкий пояс, на полотне остался белый след.
Резонансная акция!
* * *
Особо трудной свою первую операцию лейтенант Кнопка не считал. Граница оставалась вполне проходимой, в столице хватало друзей и сослуживцев, не ставших изменниками, а здание Оперы практически не охранялось. Сам Руди успел облазить его сверху донизу, пока служил в президентской охране. Иное смущало. Флаг должны обязательно увидеть, иначе «резонансная» теряла смысл. Днем не подберешься, перехватят. Ночью? В прежние годы Оперу заливал яркий электрический огонь, но власти Рейха объявили о строгой экономии. Значит — ждать рассвета, когда и патрули становятся зрячими, и целиться легче. Солнце в ноябре встает поздно.
На крыше вместе с лейтенантом — пятеро. Кнопка хотел отправить всех вниз, однако приказ проигнорировали, вежливо, но очень решительно. Вместе пришли — и уйдем вместе. Никого понятия о дисциплине!
Руди ждал рассвета, надеясь, что патрульные не посмотрят вверх, а если и взглянут, то стрелять не решатся. Не война! А что такое стрельба в мирное время, лейтенант хорошо знал по своей прежней службе. Имелся еще один резон-резонанс. В фотоаппарате, дальномерной «Лейке» — чувствительная пленка, но слишком уж темным было это ноябрьское утро. А снимки нужны — и не только для газет, Кнопка уже предвкушал, как покажет их госпоже Мухоловке. Много лет назад именно на сцене Оперы Анна Фогель танцевала в «Щелкунчике». Может, после этого бесстрашная сероглазая девушка посмотрит иначе на своего верного Руди…
Лейтенант Кнопка стоял возле флага с белой полосой, во весь рост, напоказ. Заметят его — увидят то, что рядом. И пойдет эхо — по городу, по плененной стране, по всей Европе. Резонанс… Восход совсем близко, прямо за темными крышами, но проклятые швейцарские стрелки словно прилипли к белой краске. Скорее бы, скорее…
Внизу уже кричали, гулко топали чужие сапоги, гудели моторы, но Руди, пленник позднего ноябрьского солнца, смотрел только на циферблат. Еще немного, еще чуть-чуть…
Выстрел.
…Лейтенант Рудольф Кнопка умер за миг до рассвета. Восхода не видел, но понял: вот-вот — и взойдет.
Путь мужчины —
огни да битвы,
Цель мужчины —
уйти достойным,
Где, скажите,
найти ему покой?
Ах, где найти покой?
А любовь
мелькает в небе,
Волну венчает
белым гребнем,
Летает и смеется,
и в руки не дается,
Не взять ее никак!
О Аргентина, красное вино!
С. Да и нет
(Обдумать и написать этот раздел автор доверяет своим читателям.)
Авторское послесловие
«Кейдж» — третья книга из запланированного цикла под общим названием «Аргентина», завершающая первую трилогию.
Что-либо объяснять сверх того, что уже сказано в тексте, автор не считает необходимым. В бесконечном сонме Вселенных, сотворенных Высшим Автором и Его подобиями, отныне реален и мир «Аргентины», где живут, борются, любят, умирают и воскресают придуманные автором герои. И это вдохновляет, позволяя сосуществовать с миром Полночи XXI века.
Благодарности
Автор благодарит Тех, кто был рядом и не рядом, помогая и поддерживая
Ирину Владимировну Цурканенко.
Моих друзей Дмитрия Громова и Олега Ладыженского.
Коллегу из Штата Пеликанов.
Всех, кто помог автору своими отзывами о первой и второй книгах цикла.
Всех, живых и пребывающих в вечной Ноосфере, чьи образы, творчество и поступки позволили роману появиться на свет
Олега Ладыженского, написавшего слова танго «Аргентина».
Александра Юрченко, автора песни «Майн либен Диц».
Группу «Encardia» — за «Tarantella Pizzica Di San Vito».
Всех исполнительниц «Песни Сольвейг» Эдварда Грига.
Героев Немецкого сопротивления, авторов и исполнителей песни «Die Moorsoldaten».
Тень великого Эдгара По.
Мастеров кино, одухотворивших образы героев романа: Ингрид Саттес (Анна Фогель), Татум О'Нил (Гертруда Веспер), Ричарда Хейдна (Кристофер Грант), Луи Жермена Давида де Фюнеса де Галарса (Жермен де Синес и сержант Бришо), Фернанделя (отец Юрбен), Джино Черви (Максимилан Барбарен), Петера Лорре (майор Ив Вансуммерен), Диего Абатантуоно (сержант Никола Ларуссо), а также композитора и музыканта Адама «Нергала» Дарского (Отомар и Гандрий Шадовицы).
Поэтов, писателей, драматургов и кинорежиссеров, чьи произведения довелось прямо или непрямо цитировать в тексте.
И еще очень-очень многих, незримо стоявших возле моего ноутбука.
Июнь — июль 2015 г., Харьков
