Достал из конверта маленький листок, кивнул в сторону ближайшего фонаря.
— Пройдемте туда.
Сам смотреть не стал, отдал не глядя.
…Четыре черточки — домик, еще две — острая скатная крыша. Окошко — неровный прямоугольник, сверху похожая на гриб труба с волнистой струйкой дыма. На небе два толстых закрашенных овала — тучи, из-за которых выглядывает лучистое оранжевое солнышко. А возле домика — не пойми что. Ручки, ножки, огуречик…
Ингрид смотрела долго, потом отдала. Улыбнулась.
— У вас и дочь умная. А я не решаюсь пока никому писать. Потом вы объясните, как это лучше сделать.
Харальд спрятал рисунок в конверт, и они пошли дальше сквозь сырую осень.
* * *
— Сводки мы составляем, чтобы о нас узнали. А еще чтобы напугать врага, сбить с толку. Но этого мало, Харальд!
— С чего-то требуется начать. Пока занимайтесь своими аристократами. Вы правы, Ингрид, они — не бойцы, но у них есть готовая структура, легальное прикрытие. И контакты — с такими же родовитыми по всей Европе. А еще наш Ефрейтор старается их лишний раз не беспокоить. Вот вам и фундамент. Работайте не спеша и даже не пытайтесь на что-нибудь намекать своим новым знакомым. А если вам кто-то станет мешать, скажите мне.
— Не мешают, но уже намекают. И не новые, а старые. У дяди был приятель, тоже, представьте себе, рыцарь. Зеленый Орден, если полностью — Орден рыцарей Зеленого листа. Это филиал мальтийцев, Ордена Святого Иоанна Иерусалимского. Сынок дядиного приятеля когда-то пытался за мной ухаживать. Это я очень вежливо изъясняюсь, на самом деле — чуть не затащил в постель. Сегодня встретились, он весь в черном, «сигель»-руны только что не на заднице, наглый, слюна на паркет капает. Очень не прочь продолжить. И как мне поступить?
— Рассудить и взвесить, Ингрид. Будет слишком легок, вы его отфутболите. Слишком тяжел — им займусь я.
— А если в самую меру? Извините, я не нарочно. С детства привыкла ехидничать, защитная реакция, вероятно. На мужчин очень действует, почти все разбегаются… Но эта скотина может и донести.
— К сожалению, не только он. Мы воюем с гидрой, которую зовут Служба безопасности рейхсфюрера СС. Она очень чуткая, заденем одну голову, другие поймут все сразу. Обычный срок существования подпольной группы — два-три месяца.
— И что делать?
— Отдать приказ, товарищ Вальтер Эйгер.
— Теперь мне, вероятно, следует спросить, какой именно? Кому — уже догадалась.
— Приказ о нанесении превентивного удара. Наиболее уязвимое место вражеской армии — ее командующий. Убивать его не стоит, нового назначат. Но вот напугать, сбить с толку, а еще лучше — перевербовать…
— Но против армии нужна другая армия, Харальд. У нас ее нет.
— Отдайте приказ, товарищ Эйгер. Я найду армию.
* * *
Возле чугунной ограды, в свете фонаря… Женщина смотрит мужчине в глаза.
— Я вдруг поняла, что стала взрослой. Это ведь не шутка, правда? Я прикажу — и ты выполнишь. Как на войне, настоящей? Но тогда и отвечать тоже мне! За все, что может случиться?
— Привыкай.
Желтый лист сентября острым зубцом бьет по ее плащу. Рикошет…
4
Abballati abballati
Fimmini schetti e maritati!
— Проходка… Pas emboites… На месте, Марек, на месте! Проходка… Пе-ре-скок! Проходка… Голову выше, плечи ровнее… Pas emboites… Размер 6/8, не забывайте. Перескок! Снова проходка…
Нашу пляску начинаем,
Всех красоток приглашаем!..
— Положение ноги «у колена» — и подскок! Стойте!.. Еще раз… Отдышусь…
— Хватит на сегодня, — негромко проговорил партнер, и Анна поняла, что действительно хватит. Насчет «отдышусь» солгала, чтобы не поминать вечную спутницу — боль.
Какой-то миг они стояли недвижно, лицом к лицу, его рука — на ее талии, вторая, как и положено перед подскоком, вверх. Партнер попался идеальный. Воск — бери и лепи.
Марек ждал, и она негромко выдохнула:
— Хватит, вы правы.
Показалось или нет, но капитан корабля убрал ладонь слишком быстро, словно боялся обжечься. Удивилась: для нее все, что происходит в маленькой, отгороженной фанерой каюте, всего лишь очередной урок, пусть и не совсем обычный. Рука в руке, рука на плече, на талии — часть фигуры, не больше. Взглянула исподтишка. Что не так, heer kapitein?
Марек был красив и спокоен. Успокоилась и она. Переждав боль, улыбнулась.
— Для первого раза — неплохо, даже хорошо. Если не считать того, что вы танцуете краковяк.
— Польку, — не моргнув, отозвался партнер. — Нас в школе учили. А разве нет? По-моему, один в один.
И моргнул. Анна чуть не схватила его за ухо, но вовремя спохватилась. Руку бы не обжечь…
— Это лишь sposa, самое начало. Потом поймете, в чем разница… К следующему разу, Марек, на вас должно быть трико и… Пожалуй, придется войти в расходы. Патефон — и пара пластинок. Мне петь не трудно, зато вам трудно слушать.
Партнер взглянул без улыбки:
— Вы превосходно поете, Анна.
Abballati abballati
Fimmini schetti e maritati!
Рассмеялась она, опуская занавес. Марек понял и отступил на шаг. Вовремя! Корабельные склянки ударили три раза.
— Гертруда, — без особой нужды пояснил капитан. — Вы переодевайтесь, а я встречу — и сбегаю в магазин, куплю что-нибудь к чаю… Трико и патефон, запомнил!..
Дверь негромко хлопнула, выпуская быстроногого, и Анна Фогель наконец-то смогла упасть на стул. Боль, боль, боль… Как ни пыталась скрыть, но и Марек заметил. Развалина. Калека!..
Секретный агент Мухоловка согласно кивнула. Именно, именно! В эту точку и бить, давить — без пощады и перерыва. Heer kapitein у нас очень сильный, а поэтому добрый…
Извини, Марек, работа!
Нашу пляску начинаем,
Всех красоток приглашаем!..
Кто добром плясать не станет,
Тех поймаем и заставим!
[52]
* * *
Пока приходила в себя, стаскивала трико, умывалась и одевалась, быстроногий Марек наверняка уже добежал до магазина, малявка же, привычно освоившись за столом, явно начала скучать.
