Книга Аргентина. Кейдж, страница 58. Автор книги Андрей Валентинов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Аргентина. Кейдж»

Cтраница 58

Дрогнула рука, затем ноги, голова. Смерти нет, есть ужас и муки, раскаленный металл под лопатками, пальцы согнуты от боли, закушены губы. Раз-раз-раз! Тело билось, пытаясь приподняться, руки и ноги искали опоры. Тщетно! Раскаленный металл притягивал, щедро даря муки, которые сыщешь лишь в самых дебрях Inferno. Цветок под каблуком превратился в умирающего паука. Тарантула! Раз-раз-раз! Abballati abballati! Fimmini schetti e maritati!..

Вскочила! Не на ровные ноги, на согнутые, успев перед этим прокрутиться волчком, упираясь ладонями в пол. На миг замерла, словно готовясь кинуться на первого, кого увидит. Воскресшая — или по-прежнему мертвая, вставшая злой волей некроманта? Медленно выпрямилась, вздымаясь на носки. Раз! И — подпрыгнула, вздергивая руки. Невидимые петли впились в запястья, готовые разорвать пополам. Но веревки сейчас лопнут, и тогда… Раз-раз-раз! Анна оскалилась…

…И улыбнулась.

— Пока все, Марек. Больше не смогу.

Он еще успел хлопнуть целых три раза, прежде чем понял. Ладони замерли, еле заметно шевельнулись губы.

— Demonico.

Анна Фогель развела руками.

— Еще только эскиз. И, Марек, если не трудно, помогите добраться до стула. Кажется, перестаралась…

Перестаралась… Ноги куда-то исчезли, и Марек, сообразив, отнес ее прямо на кровать. Анна закрыла глаза, ожидая боль, но вечная спутница на этот раз задержалась в пути. Просто слабость, зато легко и очень спокойно. Она жива, она воскресла, симпатичный парень с крепкими руками и неровно бьющимся сердцем рядом. А больше ничего и не надо.

— Разве только вдвоем, под рыданья метели,
Усыпить свою боль на случайной постели.

И тогда она испугалась. Чужой пистолет возле глаз — ситуация штатная. То, что происходит сейчас, — нет. Анна попыталась вспомнить лицо Квентина, единственного, ради которого имеет смысл жить…

Не смогла.


4

— Ваш земляк Марк Твен изобрел замечательное слово — «граалить» [60], — Огюст Брока снисходительно улыбнулся. — Этим не слишком перспективным занятием увлечены целые поколения восторженных индивидуумов. Издалека данная публика напоминает дружный, хорошо организованный сумасшедший дом. Желаете пополнить их число, мсье Грант?

Кейдж достал из пиджачного кармана блокнот, положил на колени.

— Не желаю. Я вообще не про Грааль. Но если хотите, мсье Брока, я пойду, мешать не стану. Вы и так мне время уделили, спасибо.

Адские черные стекла на миг замерли, изуродованное лицо напряглось.

— Вы умнее, чем кажетесь, юноша. Впрочем, для того, чтобы почувствовать, насколько здесь тоскливо, когда начинаются осенние дожди, особой смекалки не требуется. Не так легко жить среди мертвых руин.

Репортер «Мэгэзин» и не думал спорить. Сам бы он в этих стенах поселился разве что по решению суда, и то подав все возможные апелляции. И всего равно бы сбежал.

Открыл блокнот, нашел нужную страницу.

— Здесь, в Южной Франции, если по-старому — в Окситании, много чего странного происходит. И я подумал, а когда это все началось?

* * *

Башня действительно оказалась башней, правда, без зубцов, а под острой скатной крышей, увенчанной бронзовым шпилем-иглой. Четыре этажа, между ними — многоступенчатые каменные пролеты. Рыболов жил на третьем, на первом же обитала супружеская пара: женщина, лицо которой Крис так и не успел разглядеть, и крепкий мужчина с деревяшкой вместо правой ноги. Вероятно, слуги, но эльзасец представил их иначе: «Мои друзья!»

На побеленных известкой стенах — ни картин, ни фотографий, лишь большое черное распятие. Стол, два стула, кресло у лестничного марша… Не было и книг, но напротив входа имелась еще одна дверь. Сколько же всего комнат на этаже, Кейдж мог только предполагать. Его допустили в прихожую.

За высоким стрельчатым окном шумел дождь, на столе стояла высокая черная бутыль и привычные глиняные стаканы, однако Брока налил гостю из маленькой серебряной фляги. Знатоком коньяка Крис не был, но оценил. Не в пример тому, который из кантона Южный Коньяк! На двух глотках хозяин не настаивал, но предложил вначале сполоснуть рот. Американский гость не решился — и потребил просто, без всяких затей.

Cheers!

А потом дошло дело и до блокнота.

— …Европа вообще была дикой, если с нашей вышки смотреть. Рыцари эти только что не рычали, руками ели, годами не мылись. И не потому что варвары, в Италии, где потомки римлян жили, дела обстояли ничуть не лучше.

— Мне это в школе рассказывали, — мягко перебил хозяин. — В пятом классе, если не запамятовал.

— Мне тоже, мсье Брока. Но я подумал, почему? Грязные потому, что мыла нет — или наоборот, хотят быть грязными и мыла не покупают? Мыло — это я в качестве примера…

— А я думал, товарища Ленина цитируете, — эльзасец зубасто оскалился. — Вождь мирового пролетариата считал, что уровень культуры определяется количеством потребленных на статистическую душу мыла и чернил. Хотите, я вас расстрою? Вы собирались сказать, что в отличие от большевистского пророка фон Бисмарк говорил: культура нации — прежде всего отношение к женщине. Угадал?

Кейдж закрыл блокнот, подумал и спрятал.

— Угадали. Я ведь почему этим занялся, мсье Брока? Никто ничего мне не рассказывает, и вы в том числе. Вот и приходится самому Колумбом работать. Зато это будет моя Америка.

Рука в черной перчатке беззвучно ударила по столу.

— И ваш велосипед… Не мучайтесь, обо всем этом давно уже написано. Есть теория, что чуть ли не с каменного века Европа поделена на тех, кто поклоняется Богу-Воителю — и адептов Великой Дамы. Истинные их Имена известны лишь посвященным, прозвищ же не счесть. Это не борьба мужчин и женщин, а совершенно разный взгляд на Бытие и Небытие. Отсюда и все конфликты, под какими бы знаменами они не начинались. В эпоху, которую мы именуем Ранним Средневековьем, Бог-Воитель победил. Ему были любы жестокие грязные мужчины, которые не хотели покупать мыло… Я правильно все изложил, юноша?

Кристофер Грант не обиделся, хватило журналистской закалки. Иногда и носом по столу возят, но репортаж все равно уйдет в номер. А может, и не возят, на прочность испытывают?

— Все верно, мсье Брока. А возродилась Великая Дама именно здесь, в Окситании. Только в этих местах ее называли Прекрасной. Ей были любы уже совсем иные — учтивые и умеющие любить. «Amour courtois», если по-старому.

По лицу эльзасца промелькнула усмешка.

Как рыбку мчит игривая струя
К приманке злой, на смерть со дна морского,
Так устремила и любовь меня
Туда, где гибель мне была готова.
Не уберег я сердце от огня,
И пламя жжет сильней день ото дня,
И не вернуть беспечного былого… [61]

Рыболов вновь ударил ладонью по столу и подвел итог:

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация