— Если Флойд провинился, например стащил затычку от душа, — рассказывала она, — я поступаю так: кладу ему палец на нос и говорю: «Нельзя!» В последнее время стала проделывать такой же трюк с твоим отцом.
Я подумал, что не смогу перенять ее опыт. Но, вспомнив, как года два назад отец сломал мне душ, изо всех сил крутанув регулятор температуры, задался вопросом: не сложилось бы все по-другому, если бы я воспользовался ее методом?
— А что там с цукини? — спросил я.
— Людям понравилось. Только знаешь, я уронил их на землю — встреча-то происходила на улице. В том месте, где я их рассыпал, было очень темно. Хорошо, что не забыл захватить с собой фонарик. Ты сегодня собираешься выходить? Если собираешься, опасайся сумасшедших, полоумных и психов. Особенно психов. Такая погода, как сейчас, гонит их на улицу.
Я посмотрел в окно: пасмурно, но относительно приятный осенний день. Я хотел спросить отца, что такого в погоде, что она гонит на улицу психов, но он вдруг сообщил:
— Я пошел в туалет, а котенок прошмыгнул за мной и прыгнул в неподходящий момент на унитаз. Теперь у него мокрое ушко.
Вспомнив недавние приключения Роско, ничего достойного рассказу отца я не нашел. В последнее время киска меня сторонилась — была мила, однако больше занималась своими делами. Но козырь у нас все-таки был — мяуканье, — и я решил им воспользоваться: «мяу» Флойда казалось чем-то виртуальным.
«Зато Роско превосходно мяукает», — хотел я похвастаться перед родителями, но не получилось.
— Ты уже умеешь правильно мяукать? — спросил я у киски, когда она пришла в кухню просить еды.
— И-а-г-р-о! — ответила она.
Было бы достаточно простого «нет», но я оценил этот звук как «мяу вполсилы». Она хотя бы сделала попытку.
Но все-таки я выиграл котеночью войну. Вступив в отроческий возраст, Роско доставляла нам относительно мало хлопот. Часто находилась в саду, смущалась, если встречала меня и Джемму там. Но это обычные подростковые дела. По мере того как Флойд рос, его энергия, такая милая, пока он был размером с башмачок, становилась все большей обузой. С момента моего последнего приезда к родителям еще несколько предметов обихода стали жертвами его пристального внимания, включая принтер, чей лоток для бумаги подвергся воздействию кошачьей лапы, после чего перестал работать. Роско же нам с Джеммой несколько месяцев ничего не стоила. Флойд успел расправиться с парой птиц — именно этого родители боялись, когда сомневались, заводить ли кошку. А на Роско крови не было. Она немного раздалась, особенно в задней части. Но уже стало понятно, что крупной не вырастет. Флойд же, напротив, обещал превратиться в здоровяка и с каждым моим визитом становился на несколько дюймов больше. Что он еще натворит, когда войдет в силу? Впрочем, уместнее спросить: «Чего он не натворит?»
— Врывается в кошачий лаз и бьется в дверь, — сообщила мать. — Гиперреактивность. Наверное, надо прекратить давать ему любые пищевые добавки. Был бы он человеком, постоянно потел бы и кровь бросалась в лицо.
— Превращается из забавного пушистого комочка в озабоченного сексом подростка, у которого одно на уме, — прокомментировал отец.
К счастью, Флойда уже кастрировами.
— Он кричал, когда ветеринар осматривала его, — вспоминал он. — Я ему сказал: не знаю, что она собирается с тобой сделать, но рад, что попался ей не я.
Теперь, когда Флойд стал евнухом, возник еще один тревожащий вопрос: насколько он был бы крупнее и активнее, если бы не попал под нож ветеринара?
Главной жертвой его озорства стал Каспер. В первые недели жизни Флойда в доме мать с ужасом наблюдала, как несчастная мордочка Каспера заглядывала в окно кухни. Но вскоре коты подружились — постоянно боролись, чистили друг друга и спали, по выражению Джеммы, которая считает, что у кошек, как и у людей, есть нижние и верхние конечности, «рука об руку». Сначала Флойд преклонялся перед товарищем, но когда подрос, сам стал доминировать. Каспер терпел яростные атаки Флойда невозмутимо, не жаловался, и его блаженная улыбка сделала бы честь самому Ральфу.
Есть снимок: я с Флойдом на Рождество в 2012 году. Джемма назвала его «фото котового наушника». Хотя сомневаюсь, что такое лицо, как «котовый наушник», может существовать — скорее может быть «человек-наушник». Могу представить кота с личным телешоу, который с экрана нашептывает провинившимся людям: «Я владею вашими душами». Но понимаю, что имела в виду Джемма. Флойд развалился на родительском диване и вполне доволен жизнью. А я наклонился и шепчу ему на ухо нечто такое, что поможет в его будущих начинаниях в роли кота. На самом деле я тогда говорил Флойду: «Санта-Клауса не существует».
Да, это жестоко. Но я беспокоился о Флойде и считал, что для его же пользы ему пора знакомиться с суровой правдой жизни. Про моих котов говорят, что у них прекрасная жизнь, но по сравнению с Флойдом может показаться, будто они направлены ко мне для выполнения принудительных общественных работ. У Флойда есть покладистый друг, а хозяева полностью у него под лапой. Еды вдоволь, и она самого высокого качества. Автодорог поблизости нет, зато разгуливает и летает всякая вкуснятина. Вокруг высокие деревья, и, выйдя утром из дома, кот взлетает на одно из них. К тому же каждый день его целует в нос местная почтальонша. Прекрасная жизнь Флойда может продолжаться, но утопия не вечна. Я рад, что Медведю не придется жить у родителей и он не познакомится с Флойдом. Наверняка тот раздражал бы его. Правда, Флойду было бы полезно соседство старшего товарища вроде Медведя, который передал бы ему свою мудрость и объяснил, что свои девять жизней нужно расходовать разумно.
Я заметил, что на дорожке, ведущей к родительскому дому, появился знак в виде кошки: «Пожалуйста, ведите машину медленнее. На околице играют кошки. Спасибо».
— Отличная работа, — похвалил я отца. — А если сюда заедет человек из города и не будет знать, что такое околица?
— Все знают, что такое околица, — буркнул он.
Мне нравился его идеализм, но я опасался, что он далек от реальности. Я вырос в сельском Ноттингемшире и был бы рад, если бы все так называли дорогу между домами и заборами. Томас О’Мелли из «Котов-аристократов» по сути не уличный кот, а околичный. Странные люди из других мест сказали бы, например, «проселок» или просто «прогон».
— В любом случае я ничего не собираюсь менять, — заявил отец. — Перед тобой знак, предупреждающий водителей, чтобы они ехали осторожнее, потому что здесь могут быть кошки.
Когда мы вернулись в кухню, туда же прошмыгнул Каспер, и я машинально дал ему со стола анчоус, который мама забыла убрать.
— Ты дал ему рыбку? — возмутился отец. — Ты такой же плохой, как тот португальский мальчик, который жил у нас по обмену и уплетал на крыше сэндвичи.
Появился Флойд, прыгнул Касперу на спину и стал покусывать шею. В нашей маленькой семье Рождество никогда широко не справлялось, но вид двух нежно толкающих друг друга котов в углу придавал обстановке праздничность. Уже второе Рождество подряд мы с Джеммой проводили врозь из-за транспортных сложностей: семьи обитают в разных частях страны, а наш собственный дом находится на почтительном расстоянии и от тех и от других. Ральф, Шипли, Роско и Медведь тем временем развлекались сами, довольствуясь короткими, периодическими визитами Дэвида и Деборы. Пребывание по праздникам в таком разбросанном состоянии, уже не говоря о расходах, все больше наводило на мысль, что пора менять местожительство. Но я пока решил не думать об этом. Были дела поважнее: еще одна жаба поселилась в оставленной на крыльце кроссовке отца.
