— Фу, Михо, — скривился я, принюхавшись.
К сожалению, это был не Шпалерадзе — плавились пластиковые решетки воздуховодов отопителя. Не мудрено — жара в салоне стояла нестерпимая. С моего лба тек пот, а мокрая футболка приклеилась к спине.
До финиша уже рукой подать. Дрэгстер шел на пределе метрах в тридцати позади моей малышки. Из-под его капота валил густой пар — видимо, полет для казаха не прошел бесследно.
У меня же оставался козырной туз в рукаве — шестая передача. До крови закусив губу, я рванул рычаг коробки на себя. Машина нырнула в последний раз и спидометр начал отсчитывать последние деления. Последний рывок. Черное "зубило" отстало еще метров на пятнадцать, попав в воздушный барьер позади моей 2110.
Мимо ментовского "Фокуса", припаркованного на остановке, я пролетел со скоростью под три сотни. Это предел. Даже учитывая погрешность спидометра в семь процентов, скорость нешуточная. Гайец даже не успел понять фару, потонув в потоке брызг. Вжавшись в кресло, я боялся повернуть руль хоть на сотую долю миллиметра. Водная пыль за кормой завихлялась в турбулентный поток. Поле зрения сузилось до предела. Существовал только руль, капот, и узкая полоса дороги.
Впереди показался желтый Peugeot 307 с мигалкой на крыше. Это финиш. Перенеся ногу на педаль тормоза, я осторожно притопил ее на миллиметр. Эффект был как от раскрывшегося парашюта — меня бросило на руль, от встречи лба с кнопкой клаксона удержал лишь натянувшийся, как струна, трещащий ремень безопасности.
Нажимая и почти сразу отпуская педаль, я снизил скорость до ста двадцати. После предыдущего буйства казалось, машина идет пешком. В висках бешено пульсировала кровь. Мир приобрел небывало яркие краски. Метров через сорок автомобиль замер. Двигатель, после трех минут бешеного рева, работал непривычно тихо, словно шептал. Пощелкивая, остывали диски тормозов. Сообщения о неполадках на дисплее бортового компьютера сменялись одно за другим.
Еле справившись непослушными пальцами с защелкой ремня, я на ватных ногах вышел из машины, окунувшись в поток ледяной воды. Три сотни километров в час! С ума сойти можно. Нащупав в кармане пачку сигарет, я дрожащими пальцами вытянул соломинку и зажал ее зубами. Зажигалка упорно не хотела зажигаться под дождем, да и толку от нее было немного — сигарета промокла насквозь.
Мигая маячком и аварийками, 307 подкатил к болиду. Дрэгстер остановился в нескольких метрах от меня, но казах покидать свое ведро не торопился. С третьей, или пятой, а, может сотой попытки, догадавшись прикрыть сигарету от дождя рукой, мне удалось прикурить. На пересохших губах появился вишневый привкус.
— Твою мать! — подбежал Пчелкин. — Твою мать! Твою мать! Ты видел это…тьфу, конечно, видел… твою мать… Сашка, ты сделал его! Ты его сделал!
— Это было что-то, — произнес я, присаживаясь на порог свого тигра.
Ноги вконец отказались слушаться меня. Если еще полминуты назад все чувства вытеснял кипящий в крови коктейль адреналина и азарта, то теперь пришло то, чему не было места — страх. Только теперь я понял, как мне повезло, и стало по-настоящему страшно. Да, скорость, безумная скорость, бешеная скорость, скорость не только автомобиля, но и скорость мысли, скорость тела, осталась позади. Те огромные пустоты, оставленные ею, занял страх.
Казах покинул свой болид и подошел к нам. По его подбородку стекала кровь, тотчас перемешиваясь с каплями проливного дождя.
— Об руль, — ответил он на немой вопрос, демонстрируя дырку между передними зубами. — Приземлился неудачно.
— Дуракам везет, — буркнула Алла, имея в виду меня.
— Теперь-то все честно? — осведомился Саша, взяв на себя роль моего адвоката.
— Честно, — кивнул соперник, доставая бумажник. — Теперь — все честно.
Он отсчитал восемь сотенных купюр и протянул их тезке. Конечно, эти деньги не стоили трех минут хождения по краю. Да и не в деньгах было дело. Я в очередной раз дал поймать себя на слабо, кинувшись доказывать, что мой мамонт — самый волосатый мамонт в мире. Глупо. Тупо.
Казах прыгнул в свою инвалидку, и, пробуксовав всеми четырьмя колесами, укатил. Скатертью дорожка.
— Ну, Сашок, — обнял меня за плечи Пчелкин. — Отпразднуем?
— Что-то неохота, — ответил я, рассматривая потухший бычок. — Совсем неохота. Саш, сделай доброе дело.
— Всегда! — улыбнулся тезка. — Какое?
— Отвези меня домой. Только не лихач.
Сам я чувствовал, что даже не тронусь с места. Скорость вообще и автомобили в частности вызывали стойкое отвращение. Но это не надолго. Максимум — до утра.
Глава пятая
Грязь и пыль на Mitsubishi Pagero Sport достигла рекордных размеров. Не верьте тем, кто утверждает, что грязь более двух сантиметров отваливается сама — враки все это, и внедорожник, стоящий в боксе мойки — наглядное тому подтверждение. Давненько я на нем не ездил, давненько. Успел позабыть, какой он огромный. Не люблю джипы. Громоздкие, медленные, неустойчивые на поворотах — кому они нужны? Сдается, отчим, решив презентовать троллейбус мне, рассуждал точно так же.
Сотрудник автомойки лениво тер тряпкой капот колхозника. Он отлично понимал, что стоит автомобилю выйти за пределы бокса, от его стараний не останется и следа. "Червонец" уже несколько часов находился у Ашота, через пару дней языки пламени навеки скроются под серебристым металликом. Жаль, конечно, но светиться подобно маяку порядком надоело.
— Насухо протирать будем? — с надеждой спросил парень в промокшем до нитки комбинезоне.
— Протирай, протирай, — прогремел рядом знакомый голос. — За что деньги плачены?
— Димка! — резко развернулся я.
— Вот и свиделись, — изобразил на лице улыбку капитан уголовного розыска.
Невысокого роста, с лысиной, окаймленной редкими волосами, с заметным брюшком, свисающим над ремнем, с круглым, открытым лицом, Дима Собакин был скорее похож на директора детского сада в исполнении Евгения Леонова, чем сотрудника правоохранительных органов. Но выступающая под курткой кобура с табельным Макаром выдавала капитана с головой.
— Ты, никак, детишками обзавелся? — Собакин кивнул на медвежонка в моей руке.
— Упаси Бог, — махнул я. — Это талисман.
— Пущай, — усмехнулся Дима. — Видеть меня хотел?
— Не хотел бы — не звал, — ответил я. — Тема есть. По твоей части.
— Говори.
— Знаешь, как говориться? — зевнул я. — Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. У вас труп в ночь с субботы на воскресенье был?
— Представь себе — не один. Тебя какой-то конкретный интересует, или оптом заберешь? — пошутил капитан.
— Огнестрел? У "Галактики"?
— Был и такой, — насторожился собеседник. — Висяк. А что?
— Скоро узнаешь, — я махнул на блестящий, свежевымытый паровоз. — Поехали?
