Избегая света фонарей, я пробрался к огромной цистерне, как раз около платформы. Часовой, ничего не подозревая, продолжал отмерять шаги, приближаясь к моему укрытию. Давай, еще чуть-чуть. Звук его шаркающей походки уже раздавался совсем близко. Развернув автомат прикладом веред, я приготовился к удару, и, когда террорист показался из-за круглого бока танка, двинул противника прикладом по зубам. Вот невезуха! Боевик оказался крепче, чем я предполагал, и, дезориентированный, хотя и упал, он все же был жив! Я выскочил из секрета, приземлившись коленом на грудную клетку террориста, и прекратил его хрипы, раздробив мощным ударом гортань. После схватки с оборотнем убивать людей оказалось до пугающего просто.
Путь свободен! К бронепоезду уже бежали два силуэта — Лешка с дочерью Антона. Проскользнув вдоль состава, я поднялся по узкой лесенке, нащупал ручку и открыл дверцу. Следом в кабину проникли мои подельники.
— Дашка, давай, заводи машину! — прошипел я.
— Э-э-э… — протянула журналистка.
— Что не так? — насторожился я.
— В Швейцарии поезда совсем другие! — призналась девчонка.
— Что, серьезно? — делано удивился я. — А я-то думал! Вот что, малышка, другого пути у нас уже нет. Или ты заведешь эту штуку, или всем нам кранты!
— Я постараюсь, — пообещала она.
— Вот-вот, постарайся. Калач, дуй к пулемету.
Время уходила, а Сохновская все еще изучала приборную доску тепловоза, не решаясь нажать какую-либо из множества кнопок, или дернуть какой-нибудь рычаг. Сейчас патруль наткнется на один и трупов, и нас здесь просто раздавят!
— Давай помогу, — прорычал я, отодвигая ее от органов управления.
Ух, сколько же здесь всего! Да, ладно. Хуже уже не будет. И я начал нажимать все кнопки подряд. Нет, это не истерика и не паника — отнюдь. Это здравые логические рассуждения. Если какой-то кнопкой он запускается, то, рано или поздно, я на нее наткнусь. И, лучше бы пораньше, а то как-то обидно будет помереть, пройдя через все.
Чудо свершилось! После нажатия на одну из кнопок, дизель поезда зашипел. Девушка радостно воскликнула, и с уверенностью повернула небольшой краник. Двигатель уверенно затарахтел, набирая обороты.
— Эй! Кто там!? — раздался оклик снаружи.
В ответ я выпустил очередь на звук. Судя, по болезненному крику, даже попал! Но мы себя раскрыли, и сейчас на бронепоезд обрушится целый град пуль. И это хорошо, если только пуль. У этих ребят могли заваляться штуки посерьезнее автоматов — те же РПГ-7, или еще что покруче.
С разных сторон заголосили еще несколько "Калашей". Я быстро расстрелял обойму до конца, пришив еще двоих боевиков. Но из ангара уже выбегало подкрепление. Полуодетые, а то и вовсе раздетые, тем не менее, все террористы были вооружены. Против такой шайки одного ствола явно мало.
— Что ты возишься? — закричал я на журналистку. — Поехали уже!
— Сейчас, сейчас, — заверила девчонка. — Только прогреется, и сразу поедем!
— Пока он греется, мы продырявимся! — ответил я, отстреливаясь от нападавших.
Где там сержант? Почему он до сих пор не стреляет? Сейчас точно порешат всех! Словно внимая моей мольбе, Алексей выстрелил. Но не из пулемета, а из танкового орудия, окрестив станцию оглушительным громом. Снаряд угодил точно в скопление бандитов, разорвав людей на куски и расшвыряв взрывной волной. Ну да, с десяток положил. Осталось-то в несколько раз больше!
И вот состав, вздрогнув, тронулся с места. Платформа начала движение в обратную сторону, унося с собой огрызающихся огнем боевиков. Калач еще раз пальнул из пушки, попав на этот раз в ангар, разметав стену на куски.
— Поехали! — радостно закричал я, отстреливаясь из Стечкина — патроны для Калашникова давно закончились.
Однако праздновать пока рано. Со станции по направлению бронепоезда сорвалась белесая стрела дыма, в два счета настигшая последний вагон. Состав вздрогнул от чудовищного взрыва, но с рельс не сошел, и даже не замедлил хода. Hol's der Teufel! Это же не только броне, но еще и поезд! Трамваи и те КамАЗы сносят, а уж такому аппарату, закованному в пуленепробиваемый панцирь, и подавно на все плевать! Мы вырвались, мы победили! Бросив разряженный пистолет на пол, я достал последнюю сигарету, и привычным щелчком открыл Zippo, одновременно зажигая ее.
Потеряв около восьмидесяти процентов личного состава, всю бронетехнику и почти все… да нет, не почти все, а все стрелковое оружие, я почти выполнил задание. В старой доброй Советской армии меня бы за это отправили под трибунал. Но сейчас мы с Калачом сидели на полу в кабине бронепоезда, уносящего нас на север, и дико, безудержно хохотали. Вчера, в это же время, я и не думал, что доживу до этого счастливого момента. Осталось всего ничего — проделать несчастные сто километров, а там, на самолете — домой. Даша, периодически оглядываясь на нас, и качая головой — дескать, совсем старики свихнулись, орудовала рычагами тепловоза. А мы были счастливы, счастливы только от того что можем дышать. И даже шевелиться, когда живот совсем уж было больно от смеха.
Из-за собственного гогота шум приближающегося вертолеты мы заметили слишком поздно. Кажется, вертушка даже успела сделать круг над составом, пока я услышал шелест лопастей и высунулся из кабины. Ми-24 с красной звездой на борту двигался параллельным курсом. Наши! Я приветливо помахал пилоту. Но стрекоза неожиданно развернулась, и голос, стократно усиленный мегафоном прогремел:
— С вами говорит майор Сорокин! Немедленно остановитесь, или будете уничтожены!
Ну, эти в доску свои!
— Деточка моя, тормози, — простонал я, не в силах прекратить смеяться.
— Я бы еще знала, как это делается, — обескуражила журналистка своим признанием.
— Попробуй понажимать что-нибудь, — подсказал я.
Вертушка, устав ждать, дала предупредительную очередь по откосу, подняв в воздух осколки щебня. Ну, это уже нифига не смешно. Вооружение Ми-24 — это не игрушки террористов. Недаром прозванный "летающим танком", этот вертолет с легкостью разносит ползающие танки, а уж про самопальный бронепоезд и говорить нечего — прихлопнет, как муху, и не заметит!
— Даша, — произнес я голосом, внезапно ставшим совершенно серьезным. — Лучше остановись!
— Да не умею я, — прокричала девчонка, нажимая все кнопки подряд.
Во второй раз этот прием не срабатывал. Наверняка при создании этого тепловоза предусматривались защиты от дураков. Правда, один раз они уже показали, что от военных дураков, как от лома, приема нет вообще, так что я, понадеявшись еще раз обмануть технику, присоединился к журналистке, тыкая во все подряд. Удалось-таки! Состав вздрогнул, резко дернулся, и, отчаянно скрипя, высекая колесами искры, начал стремительно тормозить, словно чья-то невидимая рука ухватила его за хвост. Не ожидав такой прыти, я впечатался в перегородку. Даша прилипла к стене рядом. На месте остался один Лешка, успевший схватиться за поручень.
