Историки отмечают, что формально поводом для отказа от восстановления Старой Нарвы стали большие расходы. Но ведь нашлись средства на то, чтобы возродить из еще более жутких руин дворцово-парковые комплексы в Петергофе и Царском Селе!
По всей видимости, противником восстановления Нарвы оказалась прежде всего… коммунистическая идеология. Старый город явно представлял собой чуждую западную культуру. Убрав в Нарве развалины, можно было начать историю с нуля, возведя на пустом месте обычный советский город. Что и было сделано. В этом отношении Нарва повторила судьбу Кенигсберга-Калининграда…
Здание нарвской ратуши с башенкой и шпилем, хорошо видное из Ивангорода, дает возможность представить, как же выглядела Старая Нарва. После реставрационных работ, проведенных в ратуше в начале 1960-х годов, здесь находился Дворец пионеров, однако в последние годы здание пустует. В перспективе его планируется превратить в представительское здание Городской управы.
По соседству с ратушей совсем недавно появилось здание Нарвского колледжа Тартуского университета – его крыша тоже хорошо видна с российской стороны. Открытие колледжа 14 ноября 2012 года стало важным событием для всей Эстонии: на церемонии выступали Президент страны, министр образования и науки и ректор Тартуского университета.
Здание Нарвского колледжа Тартуского университета по соседству с ратушей (слева). Фото автора, май 2013 года
В суперсовременном здании с крышей в стиле хай-тек воспроизведен фасад биржи, стоявшей здесь ранее, чем был фактически сделан первый шаг к возрождению Старой Нарвы. Здание получило признание профессионалов и было отмечено высокими наградами. Его архитекторы Сийри Валнер, Катрин Коов, Индрек Пейль и архитектор по интерьеру Ханнек Пракс получили премию года за заслуги в области культуры.
Последние годы звучат предложения о восстановлении Старой Нарвы или хотя бы ее части. Чисто теоретически это осуществимо, так как остались фундаменты старых зданий и их планы. Однако главная проблема – экономическая: на реализацию столь масштабного проекта сегодня нет денег ни у города Нарвы, ни у эстонского государства.
В сельской глубине
«Бесхлебное место»
Крестьянский мир Петербургской губернии во многом хранил традиционные черты русской провинции, однако близость столичного Петербурга, несомненно, влияла на образ жизни селян. Попробую дать несколько штрихов к портрету петербургского крестьянина – каким он был на рубеже XIX-XX веков.
Город особенно влиял на тех, кто жил вблизи столицы и непосредственно общался с господами-дачниками. Журналист Михневич, описывая в конце XIX века колоритную фигуру парголовского крестьянина, замечал: «В бытовом, культурном и хозяйственном отношении парголовский россиянин действительно очень мало походит на нашего крестьянина-землепашца патриархального склада… Он уже не крестьянин, строго говоря, не мужик и стыдится этой клички, употребляя ее в смысле брани, так как самого себя он считает человеком "городским", "образованным", а отнюдь не "деревенщиной"… избави Бог!»
«Отличительной особенностью здешних мужиков была полная непривычка к полевым работам, – замечал о крестьянах Гдовского уезда Петербургской губернии в своих воспоминаниях полковник Александр Гершельман (ему довелось пройти по этим местам в 1919 году в рядах белогвардейской Северо-Западной армии генерала Юденича), – вся тяжесть полевых и домашних работ лежит на бабах. Это объясняется тем, что все мужское население сплошь было на заработках в Петербурге».
«У многих, очень зажиточных, дома – каменные, встречаются и двухэтажные, – продолжал Гершельман. – Зато поля у них чрезвычайно запущены, они невелики, а площадь их еще уменьшается широчайшими межами, чересполосица невероятная».
Кстати, в этих же воспоминаниях есть любопытное упоминание: жители всех губерний Российской империи имели свои клички, и если крестьянин переезжал из одной губернии в другую, то кличка нередко сохранялась за ним. Так, уроженцев Владимирской губернии звали «богомазами», харьковцев – «чемоданниками» (они будто бы во время знаменитого путешествия в Крым срезали с кареты Екатерины II ее дорожные чемоданы), тверичан – «козлами», уроженцев Петербургской губернии – «жуликами».
А вот другое свидетельство о Петербургской губернии, из масштабного обозрения «Живописная Россия», изданного в 1881 году. «Не будь Петербурга – не жить бы громадным петербургским окрестным селам, так как природа-мать не расщедрилась здесь на удобства, – говорилось в этой книге. – Вся Озерная область (под этим термином подразумевалась не только Петербургская губерния, но и весь Северо-Запад России. – С.Г.) заросла лесом, так что пахотные и покосные земли составляют такую малую часть общей площади озерных губерний, что о них и говорить нечего».
Действительно, в силу исторических обстоятельств и природных факторов сельское хозяйство в Петербургской губернии было менее развито, чем в других регионах России. Петербургская губерния не носила сельскохозяйственного характера. Она являлась крайне небогатой на хлебные посевы – хлеб сюда всегда завозили из других регионов России. Такое положение сохраняется и поныне: Ленинградская область остается в зерновом отношении «не хлебной»: зерно здесь выращивается исключительно фуражное – для укрепления кормовой базы местного животноводства.
Несмотря на эти обстоятельства, Петербург – «бесхлебное место» – стал «цветущей столицей огромной империи», а также главным портом, откуда в Европу вывозился русский хлеб. «Весь хлеб, как и для собственного своего пропитания, так и для заграничной своей отправки, Петербург получает или по Мариинской водной системе, или при посредстве Николаевской железной дороги», – говорилось в «Живописном обозрении». Однако хлеб под Петербургом не выращивали не только потому, что климат к этому не располагал, а потому еще, что это требовало больших затрат сил и труда. Простому мужику гораздо проще было заработать себе на жизнь в столице, занимаясь отхожими промыслами и сезонными работами.
Не раз делались опыты, подтверждавшие возможность выращивания пшеницы под Петербургом – при хорошо удобренной почве, однако это считалось делом по большей части «господским» или «заморским». «Конечно, если потрудиться да не пожалеть навозу, то и подстоличное хозяйство может дать хорошие барыши, – отмечалось в "Живописном обозрении". – Помещики, конечно, ухитряются и берут урожаи хорошие, так что на их урожай и степняк-барин дивится, так как и землю он усовершенствованными орудиями обрабатывает на славу да и назема ввалит на одну десятину столько, сколько мужик и на три не вывезет.
Копен не повелось, так как хлеба родится не помногу, а складывают его в бабки, по 7-9 снопов в каждый, да снопики-то в окружности всего четверти четыре, и, пожалуй, два таких снопа пойдут на один сноп южный… Не повелось в этих местах стараться укрыть хлеб от непогоды, так как сыромолотого здесь хлеба не знают, а чуть уберут хлеб с поля, так и везут его к овинам, где и сушат хлеб не зерном, а целыми снопами».
