Неудачи последовали и в торговых сделках. Очевидно, совокупность всех этих обстоятельств подтолкнула Ивана Чурикова к переосмыслению своих прежних взглядов на жизнь. Подобно многим русским людям, презревшим богатство ради духовного служения, он раздал все личное имущество и деньги нищим и отправился странничать. Случилось это в 1889 году, а спустя три года «братец» наложил на себя железные вериги «для обуздания своего тела».
Летом 1893 года странник прибыл в Кронштадт и жил там около года. Трезвенники потом поговаривали, что сам отец Иоанн Кронштадтский благословил «братца», однако сам Иван Чуриков ни в письмах, ни в беседах ни разу не упоминал об этом факте.
В июле 1894 года Чуриков переселился из Кронштадта в Петербург. Здесь в ночлежных домах и трущобах закончилась его странническая жизнь и началась проповедническая деятельность. С 20 ноября 1894 года «братец» проводил регулярные беседы, на которых, как говорили, совершались чудеса исцеления. Весть о Чурикове быстро распространилась среди городской бедноты, число его слушателей постоянно увеличивалось. Однако многочисленные собрания вызывали подозрения полиции, и беседы неоднократно запрещались. «Братца» сажали на несколько дней в полицейский участок для выяснения обстоятельств, но, пригрозив, выпускали. Всего, по подсчетам трезвенников, «братец» за сорок лет своей подвижнической жизни подвергался арестам более шестидесяти раз.
В Петербурге ходила молва, что не существовало болезни, способной устоять пред молитвой «братца». Но больше всего его дар исцеления проявился в отрезвлении пьяниц.
В марте 1900 года он обратился за благословением на организацию Общества трезвости к петербургскому митрополиту Антонию. Спустя полгода, в сентябре 1900 года, митрополит Антоний благословил Чурикова, и, по прошении того в Святейший Синод, регистрируется Общество трезвости в количестве 120 человек.
Чуриков стал называть себя «братцем Иоанном Самарским», или просто «братцем». Имя явно необычно для Петербурга, но в Самарской губернии, откуда Чуриков был родом, являлось общеупотребительным обращением между мужчинами. Девицы, помогавшие «братцу» принимать народ, назывались «сестрицами».
В 1905 году «братец» организовал колонию трезвенников в Вырице на земле, приобретенной на средства Общества трезвости. Его последователи затем покупают землю в Вырице и окрестностях, чтобы быть поближе к любимому учителю.
«Трезвенники-иванушкинцы» называли свое пристанище «Святой землей». «В красиво выстроенных дачах среди огородов живут трезвенники, напоминая первобытные общины христиан», – сообщал репортер одной из газет. Все это было выстроено за пять-шесть лет.
«В простой русской рубашке, с большим крестом на груди, с лицом, обрамленным бородкой, с подвижными умными глазами, он говорит простым, понятным языком со своей аудиторией, говорит о вреде пьянства, о разврате, о необходимости очищения и спасения души», – рассказывали современники о «братце».
Жители коммуны боготворили Ивана Чурикова. «Дорогой братец! Родной наш! Пастырь и просветитель наш!» – такими восторженными восклицаниями встречала толпа «иванушкинцев» своего проповедника. Во время общих собраний речи «братца» время от времени прерывались стройным хором трезвенников, певших разные религиозные гимны. Было у них и несколько собственных песен, одна звалась «стихом братца Иванушки» и звучала так:
Все вы, братья, смотрите,
С неба даден нам сигнал,
В новые полки грядите…
Крепость мою не сдавайте,
Скоро, скоро я приду
Вы на небо отвечайте:
Не сдадимся мы врагу
По словам посетившего коммуну осенью 1911 года репортера «Петербургской газеты», «братец Иванушка» пользовался там непререкаемым авторитетом вождя и учителя, и его последователи не начинали ни одного дела, не испросив его благословения. В каждом жилище на почетном месте висел портрет «братца», и все разговоры велись только о нем.
В «Иванушкиной» колонии существовали свои законы, свой суд, своя расправа. Это было своеобразное маленькое государство с особыми правами и обычаями. «Мы не пьем "дьявольского напитка", мы не курим "чертово зелье" (имелся в виду табак. – С.Г.), мы не потребляем мяса, мы не признаем тех светских развлечений, в которых люди тешат похоть свою», – говорили «иванушкинцы». «Нельзя есть мясо, – проповедовал "братец". – Убивая животное, мы убиваем своего работника и съедаем его. Это все равно, если бы домохозяин съел своего дворника. Театр – школа разврата. Проповедывать надо не сценой, а словом Божьим».
«Братец» раздавал своим последователям деревянное масло как средство против заболеваний, сахар как средство против вина, и ладан для отступления от курения. «Не в маслице, сахаре и ладане тут сила, а в вере, в сильной и чистой вере!» – заявил репортеру один из жителей коммуны, когда тот спросил его об этом странном способе лечения.
Впрочем, сам «братец Иванушка» аскетизмом не отличался. «Остаться нагим, босым и нищенствовать – вовсе не значит находить спасение», – заявлял он. В самом центре колонии располагалась его «вилла» – красивое трехэтажное здание, украшенное затейливыми балкончиками, башенками и верандами. «В "вилле" электрическое освещение от собственной станции, устроенной "братцем", – сообщал репортер. – Оценивается "вилла" в двадцать пять тысяч рублей».
Под руководством Чурикова колония трезвенников в Вырице превратилась в образцовое хозяйство. По непосредственным указаниям «братца» построили несколько водонапорных башен, мельницу, электростанцию и пожарную каланчу; пошивочную и сапожную мастерские, школу, кирпичный двор, хлебопекарню, кухню, торговую лавку, женскую и мужскую бани, скотный двор, пасеку, множество хозяйственных построек. В колонии выполнялись любые виды работ по дереву, камню, металлу.
В первые годы существования колонии в ней практиковался, в основном ручной труд. Затем его облегчили механизмами, собранными из неисправной техники и железного лома своими силами. Под руководством «братца» за несколько десятилетий существования колонии удалось собрать десять керосиновых двигателей, приспособленных для молотьбы, пилки дров, резки сена и соломы, маленький трактор с прицепом двух плугов, грузовик, двигатель для мельницы и т.д. При этом хозяйство трезвенников работало не только для себя, но помогало другим и приносило пользу вырицким жителям.
Трезвенники построили мост через Оредеж, проложили водопровод с раздаточными колонками, электрическую сеть, содержали пожарную команду. Еще до революции, когда «братец» только обосновался в Вырице, местные жители обсуждали вопрос о том, какой храм строить: православную церковь или лютеранскую кирху. Чуриков высказался за строительство православного храма и сделал первый крупный взнос – сто рублей.
Активная деятельность Ивана Чурикова с самого начала вызвала неоднозначную (а по большей части негативную) реакцию духовных властей. Одной из главных причин было то, что многие последователи «братца» почитали его персону как второе пришествие Христа. Сам же «братец» боролся с этим мнением, как мог, постоянно подчеркивая в своих беседах, что чудеса и исцеления, совершаемые им, делаются силой Христовой.
