Вот как выглядела Охта в начале 1910-х гг., по словам ценителя питерской старины В. Курбатова: «Большая Охта, заселенная потомками мастеровых с охтинских верфей, состоит из деревянных домиков. Улицы, сбегающие к Неве, живописны контрастом своего убожества с великолепными постройками Смольного на другом берегу. Малая Охта благодаря мелким деревянным домам имеет захолустный вид, но он уже меняется и, несомненно, скоро совсем изменится из-за близости к новому мосту»…
«Империалистическая война тяжело отразилась на кустарном промысле Охты, – рассказывалось в путеводителе по Ленинграду 1931 г. – В настоящее время в очень редких домах работают столяры-одиночки. Пришлое население Большой Охты, в том числе и китайцы, выделывают цветы из стружек, детские игрушки из папье-маше и алебастра, а также швабры и щетки. Более крупным ремеслом является басонное производство: шнурки для обуви и выделка фетровых бот и простых сапог»…
В 1892 г. открылось движение по Ириновской железной дороге, построенной бароном Корфом для связи с принадлежавшей ему Ириновкой, где происходила добыча торфа. Уже в 1893 г. железная дорога перешла от барона Корфа в собственность Ириновско-Шлиссельбургского промышленного товарищества. Дорога проходила по трассе нынешних Ириновского проспекта, 5-й Жерновский улицы, по южной и юго-восточной обочине Рябовского шоссе и далее к Ржевке. Конечная станция первоначально находилась на Панфиловой улице, а в мае 1895 г. железную дорогу продлили до Невы, где появился вокзал Охта – Нева. Тут же расположились пристань и склад топлива.
«Ириновская железная дорога – очень веселая дорога, – замечал в мае 1904 г. обозреватель „Петербургского листка“. – Курьезов на ней не оберешься. Вагоны какие-то облупленные, с потрескавшейся краской. Движется она по своим микроскопическим рельсам со скоростью крокодила, вытащенного на сушу. Во время езды вагон качает из стороны в сторону так, что когда пассажир после мытарств по „запасным“ и „незапасным“ путям прибывает к месту своего жительства, то выходит на платформу буквально как ошалелый. „Качка“ поезда отшибает всякую мыслительную способность».
После революции Ириновскую железную дорогу национализировали и присоединили к Николаевской (Октябрьской) железной дороге. Тогда же начались работы по ее переделке на широкую колею с частичным изменением трассы. Движение по узкой колее от Охты до Ржевки сохранялось до 1926 г., затем по разобранной трассе проложили пути городского трамвая…
Первые десятилетия советского времени серьезно изменили облик Охты. Чтобы понять, какой была Охта в ту пору, обратимся к путеводителю 1933 г.
«Река Охта, втекающая в Неву, отделяет „Петрозавод“ от Большой Охты. Над правым берегом р. Охты возвышается красивая белая церковь Св. Духа – архитектурный памятник классического стиля (совсем скоро ее снесут. – С. Г.) . Вдали, ниже по течению реки, виднеются фабричные трубы: с Выборгской стороны на Охту надвигается промышленный район, которому в будущем суждено поглотить охтинский мелкий кустарный поселок. Вдоль берега тянется узкая полоса – „бечевник“
[6], покрытый летом лодками и челноками…
Новые экономические условия изменили социальный и бытовой уклад жизни охтян: появляются рабочие клубы, Дом просвещения, новые учебные заведения; фабрики и заводы внедряются в старый мещанский поселок и вносят в него новые интересы и идеи…
Малая Охта с внешней стороны – глухой провинциальный городок. Население состоит преимущественно из служащих государственных учреждений, а также из мелких кустарей и ремесленников. Фабрик и заводов, кроме „Петрозавода“, немного… Достопримечательностью Малой Охты является Уткина дача – красивое здание классического стиля начала екатерининских времен… До революции здесь помещалась психиатрическая больница, ныне все помещение занято квартирами рабочих; здесь же база пионеров»…
В последние годы Охта стала известна на всю Россию, поскольку она стала ареной битвы между сторонниками и противниками 400-метрового небоскреба, который, при поддержке руководства города, пожелала возвести здесь компания «Газпром».
Одним из тезисов инициаторов возведения небоскреба именно на Охте стало то, что этот район города является «депрессивным», а потому ему крайне необходимо развитие, в котором будущая башня сыграет важнейшую роль. Однако с утверждением о «депрессивности» Охты можно поспорить…
Как бы то ни было, но снос здания «Петрозавода» и подготовка строительной площадки для «Охта-центра» имели, по крайней мере, одно положительное последствие. В преддверии строительства инвесторы, выполняя требование закона, дали возможность провести на Охте масштабные археологические исследования.
Эти раскопки еще раз подтвердили, что история Петербурга начиналась задолго до 1703 г. Как известно, еще в 1990-х гг. на территории бывшего города Ниена проводились археологические исследования под руководством известного петербургского археолога Петра Сорокина. Находками стали фрагменты шведских керамических сосудов, голландские курительные трубки, шведские монеты. Невдалеке от Комаровского моста экспедиция Сорокина обнаружила культурный слой XVII в., связанный с Ниеном, а на Конторской улице во время раскопок обнаружили остатки немецкой церкви.
Однако раскопки на месте будущего «Охта-центра» – территории бывшей крепости Ниен, – проводившиеся с 2006 г. археологической экспедицией под руководством Петра Сорокина, стали настоящей сенсацией. Археологи обнаружили здесь несколько культурных слоев: две крепости XVII в., укрепления 1300 г., а под ними – неолитическая стоянка древнего человека, которой пять тысяч лет. Недаром Петр Сорокин назвал территорию на месте будущего «Охта-центра» петербургской Троей и предлагал музеефицировать территорию раскопок.
«Охтинский мыс – это уникальное с историко-культурной точки зрения место, это центр микрорегиона Приневье, – подтверждал археолог Сергей Васильевич Белецкий. – Это место можно сравнить с Рюриковым городищем в Новгороде. Казалось, „Петрозавод“ уничтожил все, что можно… Но, к счастью, это оказалось не так: выяснилось, что многое оказалось де-факто законсервировано именно под зданиями „Петрозавода“, хотя многое и уничтожено безвозвратно».
«Комплекс археологических памятников на Охте стоит в одном ряду со многими древнерусскими крепостями в этом регионе: Старой Ладогой, Копорьем, Ямбургом, Выборгом, – отмечал Петр Сорокин в одном из своих интервью в декабре 2009 г. – Ничего подобного на территории самого города и его окрестностей не существует. Здесь сосредоточена большая часть предыстории Петербурга. Количество найденных артефактов – свыше 10 тысяч экземпляров. В разряд уникальных попадают все неолитические находки – их около половины. А также предметы вооружения времен Ландскроны, оружие времен штурма Ниеншанца. Все найденное уникально в своем роде: оно рассказывает историю именно этого места, городского поселения, людей, которые жили здесь.
В ходе работы было обнаружено порядка 500 человеческих останков. Причем около 300 – в переложенном состоянии, перезахороненные еще в XVII в. при строительстве Ниеншанца. Еще порядка 200 погребений мы нашли на левом берегу Охты в регулярном могильнике. Ориентировочно датируем их XVI или XVII вв. В значительной степени это местное население, которое жило на месте Ниеншанца. Но среди погребенных, вероятно, есть и жители шведского города Ниена XVII в. – первого времени его существования».
